Алексей Войтешик - Верю Огню

Щелкнул замок. Дверь открыла секретарь Сабина:

– Здравствуйте, ― лучезарно улыбнулась она.

– Салам, Сабина. На тарсан? Вот Вам белорусский презент, ― Шохович поставил на стол перед девушкой красочную марочную коробку с бальзамом «Минск».

– О! ― хлопнула в ладоши Сабина, ― спасибо! Вас ждут.

Эдуард Моисеевич вошел в кабинет директора.

Господин Агаев сидел за столом, сосредоточенно изучая механику какой-то крохотной никелированной безделушки. Было заметно, что ждет он давно.

– Салам, ― мило улыбаясь, и проявляя свое самое доброе расположение к хозяину кабинета, поздоровался Эдуард Моисеевич.

– Салам, Эдик, ― привставая, пожал протянутую ему руку Агаев. – Проходи. Расскажи пока к дэлу, как живешь?

– Периодически, ― отшутился Шохович.

– А, шьто так?! Надо «постоянно». Хоть ты и «пастырь людской», а природа, Эдик, требует свое. Ты это «периодически» можешь говорить им, тем, кого «пасешь». Мне всегда докладывай – «живу постоянно»!

– Нервы, нервы, уважаемый, Саид Муслимович. Скоро совсем…

– Да, Эдик, – моментально отбрасывая шутливый тон, перешел к делу Агаев, – дэла невеселые. Дашнаки обнаглэли. …Знаешь, а они еще и за американок этих бабкы хатят с нас снять? И какие бабки! А нам тагда шьто? …Прижали, – тяжко выдохнул Агаев, – да-а…. Эдик, я тебе так скажу, йэсли наши девочки заговорят, нехорошо получится…

– Да вроде не должны…

– Вот, вот! Не должны! Думаешь, так просто тебя сорвали с места, от греха подальше?

– Не понимаю…

– Хы, – вознес ладони к небу Саид Муслимович, – он не понимает. Потянули веревочку, зашевелились службы. Йэсть информация, шьто будут работать по нашему дэлу. Смотри, что Джалик вчэра вытащил из моего стола…

Агаев положил перед Шоховичем дорогой японский «жучек». – Видишь? Хорошо, шьто знаем, кто и сколько их «вколол». Все уже знаем. А вэдь могут сдэлать так, шьто не узнаем, и шьто тогда?

Слава Аллаху, есть информация, шьто «бульбаши» уже давно под вас копали. А вы, Эдик, про это и не знали, да?

Шохович непонимающе покачал головой…

– Вот, видишь? – продолжил Агаев. – Только теперь все всплыло и это уже не плохо. Можно успеть шьто -то сдэлать. Вот, для начала тебя «выдернули», пусть поищут. Твоего этого писклявого «петуха», Бакуновиша, придется им отдать. Когда Служба хочет есть, ее надо кормить, а Служба там, в Беларуси молодая, голодная.

– За что Бакуновича-то?

– А кого тогда, Эдик? Тебя? Этот молодой дурак много лишнего говорит. Вмазался со своей девкой в…. Нехорошо полушается. – Агаев встал и повернулся к окну. – Сдэлаем так. Скажем, церковь молодая, только строитса. Не доглядели, есть такое понятие у русских, вот он, этот Бакуновиш и натворил…

Да, Эдик, из двух зол выбирают малэнькое. Да-а, – задумался о чем-то Саид Муслимович, – рэпутацию церкви мы потом, канечно, «подсушим». Дадим дэнег, а теперь, Эдик, давай говорить о дэвочках…, – Агаев, словно на клавиатуру пианино, положил перед собой на подоконник короткопалые руки. – Это не мое мнэние, – начал он издалека. – Ты же знаешь, дорогой, я сам мало рэшаю. И ты, и я – луди малэнькие….

Эдик, дэвочэк …не должно быть. Рисковать нам нэльзя, поэтаму сдэлаем так: мы тебя туда отвезем, будешь, как всегда «пастырэм заблудших душ». Все хорошо будет выглядэть. «Посланник церкви Христовой, путешествующий в одиночку». Дадим тебе «Кагор» для причастия. Для американок – другой «Кагор», хороший. Ты уедешь, а девочки чэрез час-другой, не с «пастырэм», а уже с самим богом будут говорить…

Что делать, Эдик? – видя, как побледнел Шохович, продолжил Агаев. – С дашнаками никак не договоришься. Нашы дэвачки в их руках просто «золотыми» становятся, а с «прэмией» их уже никто не купит…

Саид Муслимович начал нервно выстукивать пальцами какой-то ритм. Шохович беспокойно и коротко бросил взгляд на его поросшие курчавыми, неприятными волосами руки:

– А если меня не захотят к ним пустить? – со слабой надеждой на избавление от этой крайне неприятной задачи, спросил он.

– Пустят, Эдик, пустят. – Поправляя массивную золотую «печатку» вздохнул Агаев. – Мы тебе дла такого дэла еще мулу и попа найдем, …настоящих. Иди, потом, разберись, кто и шьто давал девушкам?

– А дашнаки?

– А шьто дашьнаки? Им нужны дэньги, шьто им до вас, попов?

Шохович задумчиво облизал пересохшие губы, силясь понять хоть что-то в игре, в которой все решено за него:

– Девушки меня узнают, – тщетно тянул он время, – а узнают – все пропало….