Алексей Калинин - Игры Огня

Голос судебного пристава ударил раскатом грома:

— Всем встать! Суд идет!

Неожиданно и резко. Мужчина недавно поступил на службу и не успел привыкнуть к акустике помещения. Люди в зале вздрогнули и украдкой взглянули на соседей — заметили секундную слабость или нет? С кряхтением, сопением и шорохом отодвигаемых стульев граждане поднимались на ноги. В зале суда пахло пылью, лаком и человеческим потом.

В небольшой клетке сгорбились два молодых человека. Одинаковые светлые свитера, засаленные джинсы… Одинаковая угрюмость во взглядах. Рыжий медленно встал, и усыпанное веснушками лицо болезненно скривилось. Второй, черноволосый крепыш, остался сидеть на вытертой множеством задов скамье, лишь согнул правую руку и ладонью левой похлопал по бицепсу. Верхняя губа дернулась, обнажила оскал подпиленных клыков — знак принадлежности к банде «Северных волков».

Судебный пристав кивнул охраннику. Мужчина с красными прожилками на носу потянулся за «ухватом» — шокером с вылетающими контактами. Закон суров, но он закон, и расплата настигает, если преступаешь через черту и имеешь глупость попасться.

— Толян, чё залупаешься? — прошептал вставший парень.

— Пусть запомнят пойманным, но не сломленным, Игоряша! Ай, блин! — подскочил Анатолий.

Крохотная вилка воткнулась в мякоть бедра. По тонким проводам побежал разряд тока. Слишком маленький, чтобы обезвредить и расслабить, но чересчур большой, чтобы стерпеть. Красномордый охранник равнодушно нажал на кнопку на «ухвате», скрипнули сервомоторчики, и вилочка прыгнула на место. Острия стали красными. Анатолий почувствовал, как волоски на бедре пощекотала теплая струйка. Гребаный ухват. Шокеры недаром так прозвали, подобно старинным рогатинам на длинном черенке они впивались в преступника, как в горшок с кашей, и помещали в жаркое жерло печи — в душное нутро полицейского фургона.

Игорь Теплов укоризненно покачал головой, он давно понял, что лишний раз нарываться — наживать ненужные проблемы. Если бы он только знал, что последует дальше…Пока же «Фара», как его называли члены банды, с надеждой смотрел на идущую троицу судей: сухопарую женщину и двух мужчин.

«Что же за непруха? По рожам видно, что им насрать на нас! Неужели всё накрылось?» — пронеслась в голове Фары тревожная мысль.

— Походу, крантик нам нарисовался, — шепнул Боец, будто услышал мысли Фары.

Острые черные глаза успели ощупать идущих, оценили их настроение, и в голове четко пропечатался будущий приговор. Почему-то под этими буквами стоял деревянный стул с торчащими проводами…

— Может, ещё прорвёмся? Жало должен отсыпать судакам.

— Глянь на них, с такими рылами только по этапу посылают. А этот чмырдяй адвокатский даже не смотрит. За что только отстегнули?

Руки Бойца вцепились в белые прутья так, что костяшки слились цветом с арматурой. Саднили ранки от «ухвата», но это мелочи по сравнению с тем, что их могло ожидать. Фарс под названием «суд» уже почти прошел, трое судей брали два дня на совещание и сейчас должны вынести приговор. Какой он будет?

Полсотни глаз взирало на заключенных: кто-то с ненавистью, кто-то с обидой, кто-то с жаждой мести, а кто-то с недоумением, что такие молодые ребята находятся за решеткой. Равнодушных взглядов нет ни у кого… Кроме судей.

Служители Фемиды поднялись на постамент и водрузили седалища на удобные кресла. Черная кожа скрипнула под весом. Фара невольно сравнил судейские троны с жесткой скамейкой. Их банда держала в подвале кресла покруче, с вибромассажерами, удобными подставками для ног. На такой роскоши можно и Маринку отодрать, и задремать, когда не хотелось тащиться домой. Рыжеватый худой парнишка огорченно вздохнул — не до жиру, быть бы живу.

Троица на постаменте вальяжно переговаривалась. Они словно отгородились красным деревом стола от плебеев и обсуждали участь возмутителей спокойствия. Говорили с ленцой, будто обсуждали гонки черепах. Люди в светло-сером зале шептались, строили догадки и предположения. Словно римляне в амфитеатре спорили — поднимет Цезарь палец или отдаст пленников в услуженье Аиду?

Седой судья стукнул молотком по круглой деревянной бляшке. В зале послышалось пшикание и легкое ерзание на стульях — люди инстинктивно выпрямлялись и затихали в ожидании. Словно учитель в школе стукнул указкой. Два парня за решеткой устремили взгляды на человека, в чьих руках находилось их будущее. Судья зачем-то поправил безукоризненную мантию, непременный атрибут власти, что остался неизвестно с каких пор и в конце прошлого века закрепился в России. Троица поднялась, седовласый слуга закона прокашлялся и зачитал монотонным голосом: