Михаил Михеев: Space Quest

– Оставлю, – кивнул Серов. – Я ведь вам предлагал отпустить девушку и убираться, а вы что? В результате мне пришлось бегать, прыгать, время терять. Так что извините… как вас там?

– Смит.

– Так что извините, мистер Смит, но здесь наши пути расходятся. Счастливо оставаться.

С этими словами, не слушая возмущенных воплей британца, он захлопнул гермошлем и побежал прочь. Времени оставалось не так и много, а бежать по лесу с грузом – занятие не самое легкое и совсем не быстрое. Раз-два, раз-два, понеслись, пока бурлит еще кровь от стимуляторов, а ценный груз на плечах не впал в истерику. Раз-два!

Девушку начало трясти, когда они уже почти добежали до посадочного модуля. До того ее внимание отвлекали детали пейзажа и то, с какой легкостью подрабатывающий конем на полставки Серов преодолевал небольшие препятствия. Овраги там перепрыгивал или через заросли продирался. Один раз он этой дорогой уже шел, а потому не опасался сбиться, да и ловушек не боялся. Пожалуй, единственным приключением оказалась встреча с довольно крупным зверем, весьма напоминающим тигра, разве что камуфлированного под местную цветовую гамму. Выяснять, хищник это или же безобидная травоядная скотинка, капитан не стал. Впрочем, судя по тому, как аккуратно, не пытаясь удариться в бегство или пройти хоть шаг сверх необходимого, но и ни на миг не задерживаясь, зверь уступил дорогу, все же хищник. Они, в отличие от коров и прочих баранов (как бы те ни назывались и на какой бы планете ни жили), интеллектом не обижены и соображать умеют быстро.

Все это, плюс шок от кучи резких перемен в жизни, какое-то время и удерживали пассажирку от резких эмоциональных всплесков. Зато когда они выскочили наконец на ту проплешину возле болота, и девушка увидела перед собой громаду посадочного модуля, из нее будто стержень выдернули. Вначале задрожала, будто оказалась на холодном ветру, затем обмякла, как тряпичная, и все это в течение каких-то десяти секунд. Ну и слезы-сопли ручьем, куда же без них. Оставалось радоваться, что скафандр – штука непромокаемая.

Модуль глубоко осел в болотистую почву, как и спасательная капсула, погрузившись в нее вплоть до скального основания. Сейчас это оказалось на руку – вход располагался всего-то сантиметрах в тридцати от земли. Оставляя на полу грязные следы и подумав, что Док ему за такое голову оторвет, Серов аккуратно пристегнул рыдающую девчонку к тому же креслу, что и в прошлый раз, и направился в рубку. Бухнулся в кресло пилота, отметил про себя, что голова уже начинает кружиться, а значит, лекарства перестали действовать раньше, чем он рассчитывал, и вдавил клавишу запуска.

В недрах посадочного модуля словно ожил и заворочался огромный зверь. Взревели, заполняя пространство низкочастотным гулом, двигатели, и легко, словно и не заметив, вырвав опоры из мягкого грунта, корабль рванулся вверх, на орбиту. Туда, где ждали его «Фаэтон» и «Марсель».

Для прыжка на этот раз они разгонялись мучительно долго. Серову это категорически не нравилось, но сделать он все равно ничего не мог. Любая группа кораблей вынуждена равняться на слабейшего, в данном случае «Марсель», динамика разгона которого выглядела совсем кисло даже по сравнению с покалеченным «Фаэтоном». Испанцы, ребята шустрые и космонавты неплохие, в этой системе задерживаться вовсе не жаждали, а потому старались, как могли, но получалось не очень. Против общей технической отсталости не попрешь, а «Марсель» оказался и впрямь дряхлым кораблем, еще из первых единиц этой серии. Пускай и следили за ним неплохо, космос халатности не прощает, однако он все равно оставался рыдваном космической эпохи. Конечно, двигатели у него поменяли, и они не только грозно выглядели, но и теоретически в состоянии были обеспечить кораблю приличное ускорение, но вот реактор не выдавал и половины требуемой для этого мощности. В результате динамические характеристики сухогруза возросли ненамного, а вот нагрузки на реактор оказались близки к предельным. В общем, проблема.

Единственным плюсом во всей этой истории оказалось то, что можно было, наконец, выспаться. Пускай и по очереди, но все равно физическое и нервное напряжение последних суток давало о себе знать. Люди, конечно, существа крепкие, и держаться умеют долго, но все равно ведь не железные. Словом, один дежурил в рубке, а остальные бессовестно дрыхли. И Серов, своим произволом отправив людей отсыпаться, вновь нажрался стимуляторов и, вооружившись термосом с кофе, дал им отдохнуть, продержавшись на вахте целых восемь часов. Ну а потом и сам вырубился.