Марат Чернов - Почти всё о зомби

Ефим Молич открыл глаза, но ничего не увидел – вокруг была кромешная тьма. Он не испугался, только удивился столь быстрой перемене декораций. Ещё совсем недавно он боксировал с живым мертвецом на ринге для избранных, зарабатывал на хлеб насущный, забавляя публику одной богатой коммуны, как вдруг он приходит в себя, лёжа с дикой головной болью неизвестно где. Молич пошарил рукой, обследуя пространство вблизи, и нащупал лишь холодный металлический пол. Воздух в тёмном помещении был спёртый, без запахов, по крайней мере, запаха живых трупаков в нём точно не было.

Значит, он не в морге, подумал Молич. И он не умер. И он не «изгой». Впрочем, по поводу последнего, он мог себя только обнадёживать, ведь Ефим не знал, что ощущает эта разновидность зомби, к которой на время возвращается человеческая память, а чувствовал себя он, кстати, препаршиво, будто после тяжёлого похмелья. Или после той тяжелейшей фазы болезни, которую пережил не так давно, и о которой у него остались ещё очень свежие воспоминания.

Неожиданно сверху быстро замигал и зажёгся свет – источником была единственная лампочка, подвешенная к потолку. Ефим прищурил один глаз; второй уже давно почти не видел, да и вообще нуждался в удалении. Привыкнув к свету, он рассмотрел наконец неизвестное помещение, которое оказалось железным кузовом большого грузовика. Молич встал на ноги и осмотрелся – вокруг не было ничего, что могло хоть как-то послужить орудием самообороны в случае надобности, и он впервые занервничал. Машина стояла на месте, но Ефим расслышал гул двигателя, а это могло означать то, что он очнулся, когда грузовик остановился, например, от резкого толчка после того, как его куда-то долго везли. Около пяти минут он боролся с дверью кузова, но она так и не поддалась.

Ефим не был уверен, стоит ли ему лишний раз привлекать к себе внимание, но не сдержался и прокричал несколько проклятий, обращаясь к тому, кто запер его в кузове. Правда, он сразу пожалел об этом и мысленно пожурил себя за несдержанность. Ежу понятно, даже дохлому инфицированному ежу, что это – похищение! Наглое похищение средь бела дня, прямо из дому. Наглее могло быть только похищение с ринга из-под носа у зрителей, делавших ставки. Его отключили, оглушив чем-то тяжёлым по голове, что говорило о крайней бестактности похитителя. Впрочем, если бы он, Ефим, решил сейчас тоже кого-то похитить, то, скорее всего, действовал бы точно так же, старыми грубыми дедовскими методами. Согласитесь, ну где сейчас найти хлороформ, чтобы тихо усыпить жертву? Все наркотические и болеутоляющие средства давно выпотрошены со складов больниц, госпиталей и научных институтов. Эра Армагеддона в самом разгаре, и всем уже давно не до изысканных манер.

Вопрос состоял в том, зачем его похитили? Какому кретину это было нужно? С целью выкупа?

Ефиму стало смешно. Конечно, для братьев-жлобов, заправлявших рингом, он был по-своему ценным бойцом, можно сказать, даже «звездой» зомби-боксинга, привлекавшей массу игроков, но пойти на столь необдуманный рискованный шаг могли бы только сильные конкуренты клана, которых у него просто не было. Кровопролитные битвы кланов и мелких банд уже давно закончились, и победила семейка братьев Хильштейн, прославившихся редкой жестокостью даже на фоне глобальной войны между живыми и мёртвыми. Во всяком случае, на том куске суши, где обитал клан, конкурентов точно быть не могло, – их уже давно не было в живых, а зомби не в счёт.

Ефим усмехнулся: его похититель – зомби? Какой-нибудь «изгой», который вспомнил о том, что когда-то был бандитом и решил, так сказать, вспомнить молодость? Ну не смешите зомбарей! Это было бы новостью, достойной новостных лент ведущих телеканалов, если бы они выходили в эфир, и заголовков самых известных газет, если бы они издавались. Но в эту смутную эпоху такие новости никому не нужны, а если бы это и вызвало интерес, то в последнюю очередь, у зомбаков. Нормальный уважающий себя шатун уже давно присосался бы к его горлу и начал пировать, отрывая от его тела самые вкусные куски, а не запер бы в грузовике.

Нет, определённо, его похититель был натурой более интересной, чем «изгой». Молич начал перебирать в уме все возможные варианты, относившиеся к личности неизвестного. Были ли у Хильштейнов враги, не являвшиеся открытыми конкурентами? Тайные соперники, ждавшие своего часа, чтобы выкрасть Ефима, лучшего, да и если уж говорить начистоту, единственного бойца на ринге, приносившего хорошую прибыль, неубиваемого Ефима по прозвищу Кувалда, героя, легенду последних времён! Действительно, почему бы ему без ложной скромности не называть себя легендой при жизни? Сколько было таких же рисковых парней, адреналинщиков, сложивших головы на ринге?