Владимир Царицын - Операция «Змий»

Так, что там подготовили конторские спецы…

Паспорт и водительское удостоверение на имя гражданина Сингапура Афиногена Пака. Скиф ухмыльнулся – примесь азиатской крови, придавшая его облику не конкретные, но достаточно характерные черты, позволяла использовать при составлении для него легенды практически любую восточную национальность.

Сертификат о присвоении Афиногену Паку седьмого дана каратэ в стиле кекушин, диплом победителя соревнований по кун-фу, весь в китайских иероглифах. Седьмой, так седьмой, пожал плечами Скиф, кун-фу, так кун-фу.

А это что?.. Брелок гладиатора с секретом (ясно, что за секрет), какая-то справка (Скиф даже не стал её изучать, успеется – времени в самолёте будет более чем достаточно).

А вот и авиабилет до Домодедово на то же имя…

Кофе был невкусным, Зинка никогда не умел его заваривать, так и не научился за двенадцать месяцев, проведенных в кофейной империи – Джамалтаре. Впрочем, кофе имел одно неоспоримое достоинство – был горячим. Прихлёбывая горьковатый напиток, Скиф мысленно прокручивал ситуацию.

Судя по тому, что назван адрес явки, его уже проверили. И это опять не в его, Скифа пользу: он не заметил проверки. Судя по тому, что он ещё жив, проверка ничего не выявила. То, что выявлять нечего, было известно только ему самому. Судя по тому, что оживили «покойников», задание будет не простое и крайне секретное. И явно не в Джамалтаре: Скиф часто смотрел политические передачи о событиях, там происходящих; из них он знал, что некоторые официальные и просто легальные особы, с которыми им с Зинкой довелось встречаться, были ещё у дел, а стало быть, могли их опознать.

Закрыть легенду в ноль означало, что за оставшиеся неполных четверо суток Скиф должен уволиться с работы, продать квартиру, сняться со всех цивильных и прочих учётов и выехать… допустим, в Зажопинск. Преуспевающий риэлтер Бакен Кожанов, тридцати двух лет отроду, законопослушный и лояльный к законной власти гражданин России, казах по национальности до Зажопинска не доедет.

Дантист пришёл на встречу за десять минут до назначенного срока и удобно устроился у барной стойки в пол-оборота к входной двери.

Они увидели друг друга одновременно. Зиновий отметил, что выдержка у Дантиста осталась прежней: на лице не дрогнул ни единый мускул, грустное выражение больших серых глаз не изменилось. А ведь Дантист точно так же, как и облажавшийся Скиф, числил его в погибших, и такая встреча для обычного человека могла бы стать шоком.

Внешне Дантист тоже мало изменился – та же прямая осанка, худощавая тонкокостная фигура, копна пепельных волос, практически закрывающая высокий лоб, тонкие черты лица. Двухнедельная щетина ещё не стала бородой, но была тщательно подбрита в нужных местах. Длинные пальцы плотно обхватывали пузатый бокал с янтарной жидкостью.

Зиновий прошёл по узкому проходу между двумя рядами пластиковых столиков к противоположной стороне стойки и попросил стакан воды без газа. Пока бармен выполнял заказ, Зинка скучающим взглядом окинул полупустой зал. Две влюблённые парочки (одна явно ссорилась, зато у второй отношения видимо только завязывались, и до ссор им было ещё далеко); толстый старик с кружкой пива и газетой (кружка в руке, газета на столике); ещё один любитель пива неряшливого вида (нос – как перезревшая ягода клубники, шея замотана шерстяным шарфом, волосики вокруг лысины стоят дыбом, очень смахивает на французского фригана) – вот и все посетители бара, не считая Дантиста.

Зинка достал из кармана коричневый аптекарский пузырёк, отвинтив крышку, выкатил на ладонь таблетку, проглотил её и запил полученной от бармена водой. Тут же рассчитался и вышел. Дантист выждал положенные четыре минуты, положил на стойку купюру и не спеша последовал за Зиновием.

Старенькая неопределенного цвета «лада» стояла на противоположной стороне улицы. Окна машины были некачественно затонированы, сидящего в машине разглядеть было невозможно, но Дантист безошибочно определил, куда ему идти. Едва он забрался на сидение рядом с водителем, машина тронулась.

– Я рад, что ты жив, – в голосе молодого мужчины звучала истинная радость.

– Слухи о моей смерти, как говорится, сильно преувеличены, – в мажорном тоне отозвался Зинка. – Я полон сил и энергии. Ты, я вижу тоже в форме. Так что… работаем. – Он достал из внутреннего кармана медальон и передал Дантисту.

Дантист раскрыл медальон, кивнул. Зинка включил музыку – какой-то мужчина-певец фальшиво и нудно что-то изображал фальцетом, женщина вторила ему более приятным голосом, но тоже иной раз фальшивила. Дантист поморщился: