Мари Лу - Общество Розы

Виолетта косится на меня. Мне ясно: в моем голосе она находит подтверждение того, что он значит для меня больше, чем я готова открыть. Она вздыхает, потом машет рукой, подзывая вместе с ней подойти к ступенькам, которые ведут к трону. Наши шаги звучат в унисон. Сестра садится на нижнюю ступеньку, я опускаюсь рядом с ней.

– Позволь ему быть рядом. Я знаю, ты отпираешься. – Она сидит, уставившись в длинное пустое пространство зала. – Приблизь его к себе. Его любовь светла, и она зажжет свет в тебе.

Виолетта поворачивается ко мне. Я сжимаю челюсти. На дальнем плане сознания раздаются недовольные шепотки, не принимающие совет.

– Ты говоришь мне это, потому что думаешь, будто я люблю его?

– Я говорю тебе это, потому что он тебя успокаивает, – отвечает Виолетта, и в ее голосе слышится нехарактерная для сестры резкость и озлобленность. – Тебе это понадобится.

– Почему?

Виолетта больше ничего не говорит. Я слежу за ее мельчайшими движениями – вот дрогнула кожа в уголках глаз, потом она сложила руки на коленях и сжала их. Определенно, сестра чего-то недоговаривает. И снова в голове неодобрительно зудят шепотки.

– Что не так? – спрашиваю я, на этот раз тверже.

Виолетта расцепляет пальцы, которым нет покоя, и засовывает руку в карман юбки. Она сглатывает и поворачивается ко мне.

– Я нашла кое-что на борту корабля Маэвы, – начинает она, – и подумала, что лучше скажу тебе попозже, когда мы останемся наедине.

– Что же это?

– Это… думаю, от Раффаэле. – Виолетта колеблется. – Вот.

Она глубже запускает руку в карман юбки и вынимает смятый кусок пергамента, разворачивает его и выставляет вперед так, чтобы мы обе видели. Мы склоняем головы друг к другу. Я прищуриваюсь, пытаясь разобраться, что же такое вижу. Тут множество рисунков, набросанных наскоро, вперемежку со словами, написанными безупречным каллиграфическим почерком Раффаэле, который ни с чем не спутаешь.

– Да, – говорю я, забирая пергамент из рук Виолетты. – Это точно его почерк.

– Да, – эхом отзывается Виолетта.

Я провожу рукой по пергаменту, представляя себе, как проворно скользит по нему перо Раффаэле. Помню, во Дворе Фортунаты он страницу за страницей заполнял заметками об Элите, записывал в мельчайших подробностях ход моих тренировок. Недаром он Вестник, и его задача – обессмертить нас и наши способности в писаниях. Я начинаю читать пергамент.

– Он пишет о Люченте, – говорит Виолетта. – Ты помнишь ту ночь на арене, когда она сломала запястье?

Я киваю. Руки мои начинают дрожать, я прочитываю последовательно все записи.

– Раффаэле считает… что ее запястье сломалось не из-за боя, а из-за ее собственной силы… из-за ее способности контролировать ветер, передвигать воздушные массы… – Виолетта делает глубокий вдох. – Аделина, запястье Люченты сломалось, потому что ее сила начала поглощать ее саму. Ветер делает пустыми ее кости. Чем могущественнее мы, тем скорее разрушаются наши тела.

Я качаю головой, не желая понимать.

– Что он хочет сказать? Что мы…

– Что через несколько лет Лючента умрет от этого.

Я хмурюсь. Это не может быть правдой. Я останавливаюсь и снова начинаю читать сверху, анализируя наброски Раффаэле и стараясь ничего не упустить. Может быть, Виолетта что-то не так поняла. Мой взгляд задерживается на зарисовках нитей энергии в воздухе, которые сделал Раффаэле, на его наблюдениях за Лючентой.

Ветер делает полыми изнутри ее кости. Лючента от этого умрет.

Но это означает… Я читаю дальше, цепляюсь глазом за краткую заметку о Микеле внизу пергамента. Чем быстрее я пробегаю текст, тем более ясным становится для меня смысл написанного. Там говорится, что однажды Микель умрет от кровотечения, связанного с его способностью переправлять предметы по воздуху. Маэва отравится ядом Нижнего мира. Тело Сержио иссохнет от невозможности удерживать внутри воду. Маджиано сойдет с ума из-за своей способности копировать силы других.

– Это невозможно, – шепчу я.

Голос Виолетты дрожит.

– Раффаэле пишет, что все мы, вся Элита, в опасности.

Что мы обречены навеки остаться молодыми.

Я храню молчание, потом качаю головой. Края пергамента скручиваются под моими пальцами.

– Нет. Но в этом нет никакого смысла.

Я поворачиваюсь спиной к Виолетте и подхожу к окнам. Отсюда хорошо слышно, какая суматоха царит внизу: тысячи людей – простых горожан и мальфетто – возбуждены и жаждут знать, что их ждет. Ни один не может предсказать, какой окажется жизнь под управлением представительницы Элиты.