Виктор Тюрин - Цепной пес самодержавия (СИ)

— Окато, — лаконично ответил я, не дав ему договорить. — Проходи!

— Вот изверг! С новым годом тебя, Сергей! Счастья, здоровья и удачи во всех делах!

— И тебе, Миша! С какими хитрыми новостями пришел?, — поинтересовался я у приятеля, переступающего порог моей квартиры.

— А просто так прийти поздравить уже не могу?, — с хитрой улыбкой спросил он меня.

— Можешь, но тогда бы ты с собой коньяк принес.

— Ну, ты и язва!, — весело ухмыльнулся он, снимая шинель.

Когда он прошел в гостиную и уселся за стол, я спросил его: — Чай будешь?

— Варенье есть?

— Вишня и малина.

— Смотрю, ты так и живешь благодеяниями попадьи.

— Я хороший человек. Она хороший человек. Так почему одному хорошему человеку не помочь другому хорошему человеку?

— Ты так сказал, что мне сразу подумалось: может между вами есть еще что-либо помимо варенья?

— Значит, чая с вареньем ты не будешь?

— Буду. Заваривай, потом поговорим. Кстати, я вишню буду.

Мы сели за стол. По комнате распространился аромат свежезаваренного чая. Пашутин подтянул к себе розетку с вишневым вареньем и принялся пробовать его, причмокивая языком, при этом делая вид, что его больше ничего не интересует.

— Ты пришел варенье есть или как?, — не выдержал я.

— Спасибо, что напомнил, а я-то думаю: чего к тебе пришел?, — съехидничал полковник. — Мы ведь с тобой почти две недели не виделись. Так? Как ты знаешь, вернулся я обратно в свой родной департамент и к начальству с докладом: прибыл! Принимайте с распростертыми объятьями! А те в растерянности хлопают глазами и так невинно заявляют: дескать, мы тебя не ждали. У вас, полковник Пашутин, вроде должность завидная, генеральская, во дворце образовалась, что вам тут делать. Их растерянность я прекрасно понял! У них и раньше со мной сложности были, но теперь я не просто полковник, а любимчик его величества! Меня так просто голыми руками не взять! Значит, стою перед ними весь из себя довольный, как мне вдруг такое предложили, что тут же и подумал: не ослышался ли я? Потом стал удивляться, как с их жалкими умишками они смогли до этого додуматься, пока не узнал всей правды. Оказалось, что где-то с месяц назад начальник Генерального штаба представил доклад военному министру по изменению работы внешней агентурной разведки. Суть его проста: создать особые разведывательные группы, которые будут постоянно находиться в стране, работая под прикрытием. Получать задания они будут через военных агентов или дипломатические миссии. Так вот, меня вызвали перед самыми праздниками…

— … и предложили возглавить группу.

— Как вы догадливы, поручик! Да, я еду в Швейцарию. В Берн.

— Когда?

— Недели через три, не раньше. Дело совершенно новое, людей надо подобрать… Правда, задача уже передо мной поставлена.

— Так ты приехал, чтобы предложить мне съездить в Берн. Я прав?

— Да. Есть у меня одна задумка, и ты как раз подходишь для ее исполнения. Правда, только в том случае, если начальство соизволит одобрить мой план. Ты как?

— Желание есть, вот только что государь скажет?

— Извини, тут только тебе решать, — сразу заявил Михаил с хитрой ухмылкой, — но, насколько мне известно, умение настоять на своем — твой конек.

— Я подумаю, Миша.

Светлана постепенно входила в мою жизнь, заполняя ее, становясь необходимой для меня. Она словно стала второй половинкой моей души, сразу преобразив окружающий меня мир, делая его большим, объемным и красочным. Мне хотелось думать, что я тоже нашел место в ее сердце. Впрочем, мои сомнения были чисто теоретическими выкладками, так как ее глаза говорили только одно: люблю.

Мы много времени проводили вместе. Ходили на выставки, в синематограф, в театр. Раз в две недели я обязательно бывал в гостях в семействе Антошиных, пока еще на правах близкого друга семьи. Нередко я сопровождал ее, по большей части, с учебы, по вечерам, но сегодня, при встрече, она попросила поехать меня на вокзал, так как хотела проводить свою хорошую подругу, которая надолго уезжала в Москву.

Выйдя на перрон вместе с девушкой, я сначала скользнул глазами по составу в полтора десятка вагонов "Петербург — Москва", затем пробежал глазами по шумящей, галдящей, суетящейся толпе. Кондуктора, в поте лица, сортировали по вагонам толпящихся перед вагонами суетливых и торопящихся занять свои места пассажиров. В различных направлениях бородатые носильщики, сияя начищенными бляхами, несли и везли багаж, подгоняемые пассажирами. В окнах многих вагонов уже видны головы пассажиров, которые уже добрались до своих мест и теперь взглядами и знаками прощались с теми, кто их провожает. Если из окон вагонов третьего класса видны армяки, грубые лица с бородами лопатой, да закутанные платками головы женщин, то из окон второго и первого класса выглядывали женские лица в кокетливых меховых шапочках и солидные лица мужчин в пальто с бобровыми воротниками.