Виктор Тюрин: Цепной пес самодержавия (СИ)

— Ники, сказал мне, что вы не верите в свое предназначение, но поверьте мне, это ничего не значит. Скажу вам как на духу: божьи покровы, окутывающие нас, никто не может снять, кроме самого Создателя, поэтому вы даже не можете знать, что выполняете Его волю!

— Пусть будет так, ваше императорское величество.

Затем наш разговор переключился на изменившееся отношение к ней народа. Как оказалось, она с не меньшей энергией отозвалась на народную любовь, взяв под свой патронаж госпитали с ранеными. Под ее председательством было организовано общество помощи солдатам — инвалидам, где принимали жалобы и прошения увеченных солдат не только сама государыня, но и ее дочери. Пусть это выглядело не так естественно, как у ее мужа, но зато она работала практично и действенно, как настоящая немка, но главное состояло в том, в моем понимании, что императорская чета, теперь начала видеть, чего хочет русский народ.

По прибытии в Петербург меня встретил воинский конвой, специально присланный для сопровождения драгоценного груза во дворец. Народ на перроне с явным любопытством наблюдал, как солдаты выгружают из вагона тяжелые сундуки и складывают их под охрану вооруженного караула. Поручик, возглавляющий конвой с интересом наблюдал, как представитель казначейства, надворный советник Боровский, схватился за сердце, стоило ему увидеть составленную мною опись на коротком листочке.

— Это как понять, господин Богуславский?! За номером один — сундук с монетами. Номер четыре — ларец с женскими украшениями. Что это?! Где реестр?! Где указано количество? А описание предметов? И главное, где акт с подписями комиссии?

— Господин Боровский, это клад, который был найден и откопан в Сибири. Вы это понимаете? Клад!

— Я не могу принять у вас все это в таком виде! Просто не имею права!

Неожиданно на помощь мне пришел поручик.

— Извините меня, господа, за то, что вмешиваюсь, но у меня приказ: сначала все привезти во дворец. Так же, как и вас, господин Богуславский.

— Мне надо сначала привести себя в порядок.

— За вами прислали машину. Мой солдат вас проводит.

— Благодарю, господин поручик.

— Э-э-э… И все же… Так не положено…

Не обращая более внимания на стенания советника Боровского, я взял вещи и отправился вслед за солдатом.

Когда я приехал, обо мне сразу доложили императору. Насколько я мог понять, столь явным нетерпением страдал не сам царь, а его дети. Именно они желали немедленно видеть легендарные сокровища хана Кучума, а так же выслушать (жуткую и таинственную) историю о том, как я в глубинах Сибири нашел и раскопал клад. Меня проводили в зал, где уже были расставлены сундуки под охраной двух гвардейцев. Когда прибыла в полном составе царская семья, я официально приветствовал их, после чего сорвал печати и открыл сундуки, после чего отойдя в сторону, предоставил царской семье восхищаться сокровищами. Фигурки божков и различных зверей, отлитые из золота и серебра, женские украшения, украшенные драгоценными камнями, передавались из рук в руки с восторженными криками. Государя, как я заметил, больше заинтересовало богато украшенное холодное оружие и монеты, а его семью золотые фигурки и женские украшения, а вот золотая и серебряная посуда не произвела почти никакого впечатления на семейство. Когда осмотр закончился и восторги иссякли, меня пригласили на чаепитие, где я подробно рассказал о своем путешествии по Сибири. О том, что видел, как нашел клад, о людях, которые мне помогали. После того, как я закончил, на меня посыпались градом вопросы, так что только поздно вечером мне удалось покинуть дворец. На следующий день прямо с утра я отправился в мастерскую-магазин Фаберже. Меня принял сам хозяин. Когда я разложил перед ним, то, что отобрал в качестве подарков из сокровищ, он округлил глаза от удивления.

— Господи! Откуда у вас эти бесценные вещицы?! Хм! Это колье, если я не ошибусь, итальянских мастеров. Да и серьги тоже. Превосходная работа!

— Все эти вещи из клада. Мне их надо привести… в порядок.

— Вы откопали клад?! Расскажите!

Мне снова пришлось рассказывать, правда, в самом коротком варианте. По окончанию рассказа я спросил: — Когда можно будет подъехать?

— Через пару дней. Раньше никак не получится. Уж больно ажурная работа! Не хотелось бы из-за ненужной торопливости что-либо испортить. Вы меня понимаете?

— Понимаю. Спасибо. Значит, через пару дней, я к вам заеду.