Виктор Тюрин - Цепной пес самодержавия (СИ)

Только бывшие союзники никак не могли успокоиться, поливая Россию грязью, но при этом, это новости было посвящено полдюжины статей в газетах, на прошлой неделе в Петербург приехала делегация французских торговцев и промышленников. Уже позже мне стало известно, что французская сторона уже около месяца вела переговоры с министерством иностранных дел Российской империи. Экономика Французской республики находилась в крахе от катастрофы и поэтому правительство пошло на столь непопулярный и отчаянный шаг.

Более трети страны оказалось под оккупацией Германии. Растерянные и испуганные беженцы, бросая дома, пополняли ряды безработных, при этом требуя от правительства жилье и работу, увеличивали тем самым хаос и беспорядок в стране. После захвата немцами части территории Франции многие промышленные связи оборвались, заводы и фабрики начинали работать с перебоями, а то и вовсе останавливались. Плохо было с топливом, керосином и транспортом. За продуктами и предметами первой необходимости выстраивались дикие очереди. Были введены карточки. Немногим лучше обстояло дело с сельским хозяйством. К тому же год оказался неурожайным. Народных выступлений недовольных политикой правительства становилось все больше, но даже не это пугало правительство, а то, что подобные настроения нарастали среди солдат.

Французской торговой делегации было нужно многое, начиная от продуктов питания до металла и винтовок. Естественно, что самым первым условием восстановления торговых отношений стало возвращение русского золота, находящегося во французских банках. Отдавать то, что уже считалось своим, французам явно не хотелось, но приближающийся экономический коллапс просто не давал им иного выбора. Не успели французские торговцы освоиться, как в Петербург прибыла делегация из Австро-Венгрии. Ее появление сразу дало толчок несколько затянувшимся переговорам с французами, которые посчитали австрийцев за конкурентов. Они не знали, что те прибыли с тайной целью: просить военной помощи у России. Карл I хотел принудить Венгрию вернуться в состав империи при помощи русских штыков. В чем ему было отказано, хотя при этом царь искренне переживал за австрийского императора, очевидно, в душе продолжая верить, что монархи — это члены какого-то высшего общества с особой кровью, которые обязаны друг другу помогать.

Французы почему-то считали, что как только решиться вопросом с золотом, Россия чуть ли не растелиться перед ними, удовлетворяя все их запросы, но не тут-то было. Поставки продовольствия и стратегических материалов, в ближайшие полгода, обещали быть очень скромными, причем не из-за политических разногласий, а по одной простой причине: экономика России только-только начала набирать силу.

Изменения коснулись не только страны, но и царской четы. Довлевшее над ними предсказание исчезло, в корне изменив их жизнь, а значит и настроение. Они изменились даже внешне. У императора и у его супруги посветлели лица, исчезла внутренняя скованность, они чаще стали смеяться и шутить. Победы армии, патриотический подъем и усилившаяся вера в царя, все это говорило только об одном — верно взятом курсе внутренней и внешней политики. Если когда-то царь казался мне вялым и безразличным человеком, то теперь он внутренне изменился. В его характере появилась твердость, а при необходимости — жестокость. Приговоры кронштадтским мятежникам тому пример. Именно после этого мятежа император значительно сузил круг своих советников, и теперь все совещания проходили в краткой, деловой форме. Уменьшилось количество парадных выходов и торжественных приемов, зато увеличилось число выходов "в народ".

С Александрой Федоровной я встречался намного реже, но с каждым разом убеждался, что она становиться более живой и раскованной. Ее изменения имели очень вескую причину. Почти в одно мгновенье, она из Золушки превратилась в прекрасную принцессу, куда-то исчезла подлая немка — шпионка, а вместо нее появилась императрица — мать четырех прелестных дочек и наследника престола. Ощутив любовь народа, и перестав бояться за свою судьбу, императрица занялась тем, к чему стремилась ее душа — своей семьей, детьми и мужем.

— Вы не представляете, как мы вам благодарны, Сергей Александрович! Ко мне вернулся, мой прежний Ники, — доверительно сказала она мне, мягко улыбаясь. — Вы вернули спокойствие и мир в наши сердца. Вы наш ангел — хранитель! И не спорьте!

— Не спорю, ваше императорское величество.