Виктор Тюрин - Цепной пес самодержавия (СИ)

Не успел я подойти к столу, как вдруг, где-то у меня за спиной, раздался грохот, шум и крики.

"Похоже, началась драка".

Резко остановившись, я обернулся на шум. Моя охрана, мгновенно вскочив на ноги, уже сунула руки за борта пиджаков, готовая при малейшей опасности, выхватить оружие.

Не понимая, что мне нужно делать, то ли садиться к столу, как ни в чем не бывало, то ли ждать пока прояснится ситуация, тем более, что недовольные выкрики гостей, собравшихся на банкет, выражали по большей части не страх, а негодование.

— Федор Тимофеевич! Голубчик! Где ваши полицейские?! Опять эта морда купеческая буйствует! Вызовите полицию! Почему они этого бугая в ресторан пустили?!

Словно в противовес негодующим выкрикам, шум в фойе усилился до такой степени, что можно было подумать, там шло пусть маленькое, но все же сражение. Вопли, мат, стоны, а спустя минуту, к ним прибавился звон разбитых зеркал, затем в проем тяжелых портьер спиной вперед вылетел официант и только успел приземлиться на пятую точку, как сразу отполз и спрятался за стол. Испуганный шум за моей спиной усилился. Кто-то из женщин взвизгнул, другая заохала и попросила воды, так как ей стало дурно, а какой-то мужской голос произнес: — Да когда же этот ирод успокоится?!

Неожиданно рядом со мной оказался жандармский подполковник.

— Не волнуйтесь, Сергей Александрович. Купец Саватеев гуляет, как здесь принято. С битьем зеркал и морд.

— Традиция, говорите? Интересно.

В следующую секунду послышался шум тяжелых шагов и на пороге появился мужчина, двух метров ростом. Мощное телосложение и широкие плечи явственно говорили о недюжинной силе. Красно-кумачовая шелковая рубашка облегала широкую грудь и была заправлена в широкие штаны, а на ногах, с голенищами гармошкой, сидели как влитые, лаковые сапоги. На плечах атлета лежала широко распахнутая богатая шуба. За ее рукав вцепился городовой с красным, багровым от напряжения лицом, тянувший гиганта назад. Форменной шапки на нем не было, да и физиономия полицейского с левой стороны уже начала опухать, принимая несколько ассиметричный вид. Громила появился не один. Он держал за грудь официанта, которого он практически нес перед собой и при этом громко ревел, но теперь можно было вполне различать слова: — Как ты смеешь, вошь ползучая, говорить, что мне нельзя сюда пройти!! Купцу Саватееву везде можно!! Всех вас куплю и продам!!

Остановившись, он тупо огляделся, потом стряхнул с рукава полицейского, да так, что подбитые подковками сапоги городового сверкнули в воздухе, а бледного, полузадушенного официанта поставил на ноги и заорал: — Чего стоишь, халдей!! Водки тащи мне!! Живо!!

Моя охрана, надев кастеты, уже была готова кинуться на купца, как я остановил их: — Погодите!

Было видно, что купец, имевший пудовые кулаки, буен во хмелю, и поэтому вполне мог поломать филеров, что могло вызвать нежелательные последствия, так как увечить царских охранников — это далеко не каждому позволено, поэтому чтобы избежать лишней крови я решил решить этот вопрос сам, лично. Как только официант развернулся и неуверенно побрел в сторону кухни, я шагнул к нежданному гостю. Купец попытался сфокусировать на мне взгляд, но мне так и не удалось понять, удалось ему это или нет, после чего прорычал: — Ты хто это такой будешь?!

Объясняться с пьяным до одури громилой было не в моих правилах, но замерший за моей спиной городской свет требовал, чтобы я хоть как-то соблюдал правила приличия и поэтому ответил, правда, не по сути вопроса: — Шел бы ты, милый друг, отсюда.

— Меня?! Купца Саватеева гонишь?!, — видно для него подобные слова были в новинку, потому что в тоне пробилось нечто похожее на удивление, но тут же ярость взяла свое: — Ах ты, вша ползучая!! Я ж тебя прихлопну, и мокрого места не останется!!

Выкрикнув угрозу, громила шагнул ко мне, одновременно выбрасывая кулак вперед. Я легко ушел от удара, а купец, получив мощный удар в челюсть, рухнул на пол так, как опрокидывается оловянный солдатик, если щелкнуть того по голове. За моей спиной, в полной тишине, неожиданно раздался чей-то удивленно-восхищенный голос: — Вот это да! Одним ударом!

Не успел я развернуться обратно к столу, как раздались громкие овации пополам с восторженными женскими криками: — Браво! Браво! Вы наш герой!

Схлынувшее нервное напряжение разрядилось через восторженные крики, шутки и остроты. Сначала я даже не понял, чем вызван такой восторг, пока, уже сидя за столом, не объяснили, что мне одним ударом удалось свалить до сих пор непобедимого в здешних местах кулачного бойца. Как оказалось, несмотря на возраст, под пятьдесят лет, Саватеев еще в прошлом году вышел на масленице один против десятерых кулачных бойцов и вышел победителем. При этом он человек хороший, много денег тратит на благотворительность и на благоустройство города, но вот когда напьется, то просто беда, начинает буйствовать. После чего застолье резко стало набирать силу. Пили за все. За мужскую силу, при этом тосте женщины начинали смущенно хихикать. Пили за русское оружие и за здоровье царя. Рюмки и бокалы все чаще наполнялись и с такой же скоростью опрокидывались, так что уже через полтора часа пьяные крики, здравицы и тосты звучали со всех четырех углов праздничного стола. Насытившись, я некоторое время цедил бокал легкого вина, а когда посчитал, что вежливость соблюдена, встал и, сославшись на усталость, вышел из-за стола. Меня провожали до дверей ресторана чуть ли не всей толпой. Когда, попрощавшись с каждым по отдельности, я вышел на улицу, вслед за мной шагнули двое — подполковник — жандарм и есаул. Жандарм спросил: — Сергей Александрович, могу ли я рассчитывать на нашу встречу?