Ольга Арзамаcцева - И тринадцать белых карликов

Тот ничего не ответил, лишь огромные ясные и такие печальные глаза смотрели на писательницу с невыразимой тоской.

– Он тебя понял, – хмыкнул док. – А я уже сообразил, что случилось. Это плохо…

– Насколько плохо? – беспокойно уточнила писательница.

– Настолько плохо, что он, скорее всего, вообще не способен работать с тобой, – отозвался врач.

И Эос чувствовала, что Одиннадцатый не может отрицать справедливость его слов, но в то же время, вопреки всякому здравому смыслу, отчаянно не хотел в это верить. И ей тоже отчаянно захотелось не отпускать от себя эту крошку обратно в мир безвкусных соображений и холодных формул.

– А давеча вы говорили, что я с шефом не смогу работать… – насупилась писательница.

– Ну, говорили, – пожал плечами док. – И до сих пор утверждаем, что условия для работы у тебя получаются не самые лучшие. Зачем вообще тебе нужно постоянно рисковать?

– Разве потребность сохранять целостность среды, в которой собираешься обитать, не является естественной? А для любой женщины среда – это прежде всего ее отношения с окружающими…

– Ну, если с этой стороны посмотреть, – покосился на нее док. – Валяй – действуй. Мне даже интересно посмотреть, как ты собираешься с Одиннадцатым договариваться. Похоже, что общение с женщиной сильно расширит наш кругозор…

Эос хотела было сказать, что для человека, давшего клятву Гиппократа, док слишком циничен, но подумала, что в сложившейся социальной ситуации тот мог ее и не давать. Тем более что уже в ее время традиционная клятва вызывала множество нареканий в обществе. Поэтому она просто повернулась к Одиннадцатому и ответила ему такой же печально-смущенной улыбкой, как та, которой он ее приветствовал.

Словно в ответ в ее голове возник до боли знакомый образ любимого лакомства.

– Мандариновый пирог? – несколько озадаченно уточнила писательница.

Одиннадцатый кивнул. Зрительный образ медленно истаял, остались только вкус и запах, да такие отчетливые, что ей захотелось есть. Вслед за тем исчез и запах.

– Да, это был очень вкусный пирог… – тоскливо вздохнула Эос.

Собеседник улыбнулся и принялся перебирать отдельные аспекты этого ощущения – то, что иногда называют нотами или…

– Оттенки вкуса, – подытожила Эос.

Одиннадцатый радостно закивал.

«В мыслях других… никогда прежде… так много!.. Так подробно!.. Впервые в жизни, что-то подобное!»

Писательница задумалась.

– Хочешь сказать, что народ обычно не запоминает вкус так четко, а ты никогда ничего на вкус не пробовал? – попыталась суммировать она свои впечатления.

Паренек смущенно кивнул, потупив свои огромные глазища.

«Дело не только во вкусе, – он определенно освоился и начал мыслить четче. – Множество вещей не казались мне важными, пока я не знал точно, о чем идет речь…»

И Одиннадцатый показал ей картину соснового леса на морском побережье, когда все звуки запахи и визуальные образы сливаются в одно неповторимое ощущение пространства и свободы.

«Никогда прежде не бывал вне помещения», – сознался тот.

– Что, совсем? Почему нет?

– Здоровье у него слабое, – подал голос врач. – Все ресурсы организма в мозг ушли.

– Без прогулок и совсем безмозглый зачахнет, – возразила Эос, поглаживая задохлика по плечу.

В ответ тот неуверенно к ней прислонился, настороженно прислушиваясь как к своим, так и к ее ощущениям.

«Можно?» – робко спросил он.

– По плечу тебя тоже никто никогда не трепал? – приподняла бровь писательница, прижимая его плотнее к себе.

Он улыбнулся в ответ с оттенком лукавства. Рыдать он, к счастью, уже перестал и внешне, и внутренне. Отчаяние сменилось тревогой со слабой ноткой какой-то неопределенной надежды.

– Итак, – подытожила Эос. – Это был шок от переизбытка сенсорных впечатлений…

– Быстро ты сообразила, что к чему, – хмыкнул док. – Теперь ты видишь, что ваша психика плохо совместима?

– Ничего подобного, – насупилась писательница. – Пока я вижу только, что у нас разное информационное поле. Побольше практики, и оно станет общим…

– Как у тебя все просто! – фыркнул врач. – А ты не думаешь, что каждый из вас может сохранять стабильность разума только в текущем информационном поле?

– За себя я, пожалуй, полностью поручиться не могу, – неохотно признала Эос. – Но вот мэтр Одиннадцатый у нас профи: если бы его было так легко сломать, он бы уже давно сломался. Просто нужно время на адаптацию, – она вздохнула. – Но, как я понимаю, именно время у нас и поджимает. Кто-то ведь должен провести этот дурацкий тест прямо сейчас…