Ольга Арзамаcцева - И тринадцать белых карликов

– Стоять, Зорька… – хрипло выдохнул Второй. – Куда собралась? Зачем вообще пришла?

– Прости, шеф, – тихо вздохнула Эос. – Я не хотела тебя будить…

– Я заметил, – огрызнулся тот. – Отвечай на вопрос…

– Это был очень долгий день, шеф, – прошептала писательница. – Поэтому я иду спать. А пришла я из-за твоей бутылки. Та действительно очень красивая. Я бы с удовольствием оставила ее себе, чтобы иметь возможность любоваться время от времени. И мне бы хотелось сделать ответный жест ушами, но у меня ничего нет, кроме старой заброшенной планеты… – она обернулась и взяла с тумбочки «куриного бога». – Так что мне нечего тебе дать, кроме травы и камней… – И, присев возле койки на корточки, Эос вложила талисман в его ладонь. – Мне показалось, что ты несколько проникся нашим последним разговором, так что я сделала это из того, что нашла на берегу, там, снаружи. Возможно, конечно, я вожу себя за нос – можешь выбросить, если считаешь это глупым…

– Ты сделала? – переспросил Инкуб. Он все еще дрожал – должно быть, не до конца проснулся.

– Всего лишь трава и камень, – несколько монотонно повторила писательница. – Подруга научила меня этому еще в младенчестве…

– Двенадцатый сказал, что там дождь идет… – пробормотал Второй, сжимая колкого из-за изломов осоки «куриного бога».

– Почти кончился, – кивнула Эос. – Это хороший дождь – после такого никогда не бывает тумана – можно даже без навигатора в море выйти…

Второй нерешительно коснулся ее волос.

– Ты промокла, – констатировал он.

– Под летним дождем приятно промокнуть…

– Ты обязательно должна уйти?

– Думаю, да. Но я могу спеть тебе колыбельною перед уходом…

– Иди к черту! – простонал Инкуб.

– Как скажешь… – поднялась на ноги Эос.

– О боже, за что мне все это?! – сжал ее колени шеф. – Стой! Я согласен на колыбельную… только возьми меня на руки, что ли. ия очень постараюсь не извиваться…

– Ты уж постарайся, – писательница со вздохом чмокнула Инкуба в лоб. – Я тут как раз вспомнила кое-что… тебе понравится.

– Ты права – очень мило, – тихо рассмеялся Инкуб в ее плечо. – Это все?

– Еще нет, – улыбнулась Эос.

– Я ногу щупаю на леднике…

– Связал нас черт с тобой! – бодро подхватил шеф.

– Связал нас черт с тобой веревочкой одной!

– Связал нас черт с тобой!.. – начал было Инкуб.

– Связал нас Бог с тобой!.. – возразила Эос.

– Связал нас Бог с тобой веревочкой одной!..

– Да не будь же ты такой… мф… – фыркнул старпом ей с плечо. – Ты же все понимаешь…

– Ничего я не понимаю… – буркнула в ответ писательница. – Я просто наблюдаю факты и экспериментирую с их эмоциональной окраской… – Она потрепала шефа по плечу. – Пойду я, а то глаза совсем слипаются.

– Нет, стой… – продолжал цепляться тот. – Я… я… я делал это с Марго после твоего ухода!..

Поймав его пытливый взгляд, Эос вздохнула.

– Вот и встретились две озабоченности… Думаю, это было неизбежно.

– Ты можешь хотя бы вид сделать, что ревнуешь?! – сразу же надулся Второй.

– Зачем? – меланхолично приподняла бровь писательница. – Ежу ясно, что вы это не всерьез. Спокойной ночи, шеф.

По возвращении в комнату Эос хватило лишь на то, чтобы сбросить обувь и стянуть с себя комбинезон. Нырнув в постель, она накрыла голову подушкой. Лежать так было хорошо, но душно, так что голову из-под подушки пришлось вытащить. После чего писательницу окончательно сморил сон.

Ей снилось, что она не может заснуть, продолжая вглядываться в изображения на противоположной стене, но не в состоянии сосредоточиться ни на одном из них. Казалось, время тянется бесконечно… Внезапно все эти небольшие квадраты отъехали в стороны, и на их месте возникло огромное окно – настоящее окно со стеклами в деревянной раме…

Окно открылось, и в каюту пахнуло холодом, словно там, снаружи, стоял трескучий мороз. Ощущение подчеркивали ясные зимние звезды, глядевшие на Эос с другой стороны. Кажется, ветер на улице усиливался – очередной порыв метнул лицо горсть жгучего инея.