Ольга Арзамаcцева - И тринадцать белых карликов

Второй прикрыл глаза и затянулся с хрипловатым стоном.

– Не будем обо мне. Лучше расскажи что-нибудь…

– А вот и не расскажу, – насупилась Эос. – Что я, радио – вечно что-то рассказывать? Я еще понимаю, когда меня остальные ребята просят, так как у них явный дефицит такой информации. Но ты-то у нас парень более чем осведомленный, к тому же недвусмысленно дал понять, что питаешь отвращение к темам, которые я склонна поддерживать. Само по себе это не так уж плохо. Я, вообще-то, горжусь своей способностью перенимать интересы приятных мне личностей. Но ты всегда пытался меня убедить, что для тебя существуют только две категории вещей: те, которые тебе неприятны и те, которые тебе безразличны… – Она запнулась, так как на самом деле не собиралась вот так вываливать заметную часть своих скрытых переживаний на ни в чем не повинного собеседника – это получилось само собой.

– Тебя послушать, так нам и поговорить не о чем, – набычился шеф.

– Ну, если тебе тоже нечего мне рассказать…

Второй с шипением выдохнул струйку дыма. Чувствовалось, что настроение у него падает.

– Не может быть, чтобы у тебя за всю жизнь не нашлось ни одного хорошего воспоминания, – постаралась она показать, что вовсе не стремится построить между ними стену – скорее наоборот. – Если бы у тебя не было никакой отдушины, ты бы точно не выжил…

– Отдушина, значит? – хмыкнул Второй, выпуская тонкую струйку дыма. – Ты правильно поняла, что я всегда жил от противного: мысль, что так просто меня не задушат, очень грела. И потом, я всегда втайне упивался человеческой ограниченностью: только и могут, что пересказывать своими словами творения известных критиков вперемешку с крикливыми статейками последних дней – ни мыслей, ни чувств собственных. На этом фоне чувствуешь себя очень самобытным и одухотворенным. Особенно когда эти бараны начинают вещать в том роде, что, мол, киборга всегда можно отличить по тому, что он не способен воспринимать искусство непосредственно – всей душой. Невозможно не думать: «Да вы, ребята, никак считаете себя киборгами…»

– Люди часто несут всякий вздор, – вздохнула Эос, поглаживая серебристые волосы собеседника. – Особенно когда совесть нечиста…

Старпом сразу взбодрился и, наградив стажера томной улыбкой, перелег поближе.

– Ну, если ты не против послушать мое нытье… – мурлыкнул он. – С удовольствием поворчу у тебя под ухом. Мне всегда нравилось прятаться в книжных магазинах и библиотеках – там все старались держаться от меня подальше. К тому же там всегда можно было наблюдать персонажей, весьма далеких от моего круга. Помню, был один небольшой магазинчик в Центр-сити… хозяин собирал старинные детские книги и, чтобы не разориться на этом хобби, доставал некоторый специфический антиквариат для нашего ведомства. Чудак был так увлечен своим хобби, что готов был говорить о нем с каждым, кто не попросит его замолчать, – говоря это, Второй потихоньку пододвигался все ближе, пока его голова не оказалась на плече слушательницы. – Он не был профессиональным рассказчиком, но его истории оставляли приятное ощущение, почти как твоя неровная игра на гитаре… Там часто появлялась троица ребятишек (уж не знаю, кем они приходились хозяину), но вели они себя вполне прилично, только вечно спорили между собой, принц я или принцесса. Меня, впрочем, они об этом не спрашивали – кажется, мой образ вызывал у них нечто вроде мистического трепета, – он помолчал, задумчиво играя ее локоном. – Тебе правда интересно?

– Более чем, – честно призналась Эос. – По правде сказать, я удивлена…

– Со временем двое детей выросли и уехали, поступив в какие-то частные школы…

– А третий ребенок?

– Третий не вырос. Это была девочка. Она продолжала приходить в магазин и со временем так расхрабрилась, что заговорила со мной. Я даже читал ей какие-то книги…

– Я ревную, – надула губки стажер. – О ней-то ты никогда не думал, как о клиенте…

– Сам точно не знаю, что я о ней думал. Скорее всего, эта была форма жалости, ведь я знал, что ее время подходит к концу. Видишь ли, домашние киборги-дети… развитие биологических элементов их организмов, в особенности нервной системы, искусственно затормаживают, однако медленно, но верно, они продолжают взрослеть, вступая в конфликт с остальным телом. Обыкновенно, владельцы время от времени сдают их в сервис-центры, где отработавшие ткани меняют на новые. Зачастую это приводит к… гм… полному изменению личности, – киборг неуютно поежился, одновременно стараясь поплотнее прижаться к Эос, но вопреки обыкновению в этом жесте не было ничего эротического. – В общем, я ожидал, что в скором времени она исчезнет, чтобы уже никогда не вернуться или вернуться кем-то другим… Но девочка продолжала приходить, а когда она начала спотыкаться на ровном месте и садиться мимо стула, я сообразил, что замену ей делать не будут. Люди иногда так поступают, если они слишком религиозны или сентиментальны: что-то вроде «все должно идти своим чередом» или как-то так. Под конец на нее было страшно взглянуть: глаза смотрят в разные стороны, изо рта текут слюни, из носа сопли… Говорить она тоже разучилась… Но продолжала упорно караулить меня в магазине, тянула за одежду, что-то невнятно мыча, успокаивалась, только когда я начинал ей читать… Не знаю, что с ней сталось потом, так как я попал на корабль к капитану раньше, чем все закончилось.