Ольга Арзамаcцева - И тринадцать белых карликов

– Ну, может, ты и прав… – поспешила успокоить его Эос.

– Может, мне не хватает широты мышления. Можешь посоветовать что-нибудь конкретное, чтобы это исправить?

– М-м-м… – Четвертый испытал такое облегчение после ее слов, что непроизвольно ткнулся лицом ей в плечо. – Может, попытаешься вспомнить что-нибудь без этого вашего вечного драматизма и внутреннего конфликта?… Песню, например…

Стажер глубоко задумалась. Как ей представлялось, в душе взрослых людей всегда присутствовал внутренней конфликт, ведь любой из них уже успел убедиться, что жизнь это не фунт изюма. Так что все, что исходило от этой самой души, так или иначе этот конфликт отражало…

Может быть, что-нибудь детское?

– Как насчет:

– Да, то, что нужно, – Четвертый снова раскраснелся, на этот раз от восторга. – Можно мне с тобой?..

– Спеть?

– Да.

– Ты когда-нибудь пел в компании?

– Нет, по правде говоря, я вообще не пел. Но ты ведь часто пела в компании. Я ловил тебя на мыслях об этом… казалось, было весело.

– Это весело, когда ты можешь позволить себе веселиться. Давай попробуем.

Оказалось, что они вполне настроены вселиться. Даже Джейк навострился высвистывать в такт, используя звуковые сигналы приборной панели…

Но как это часто бывает, чем сильнее веселье, тем мрачнее концовка. В этот раз в роли концовки выступил Первый, и он был мрачнее некуда.

– Поем, значит? – спросил он таким тоном, что у пришедшей с ним Корин в горле застряло веселое замечание, которое она собиралась отпустить. – Тебе же уже делали замечание за пение на рабочем месте, стажер…

– Во-первых, в данный момент мы не работаем, сэнсэй, – начала выстраивать оборону Эос, нутром чуя, что ситуация сложилась взрывоопасная. – Во-вторых, в доке только наш андроид, так что никого тут отвлекать мы не можем…

– Предположим, – скривился наблюдатель. – Но что за провокационный текст ты используешь?

Четвертый вжался в кресло, мысленно ругая себя на чем свет стоит.

– Я признаю, что текст так себе. Но это всего лишь детская песенка, сэнсэй, – спокойно ответила Эос, чувствуя, как настроение стремится пересечь линию плинтуса. – Ни один здравомыслящий взрослый не станет воспринимать ее всерьез.

– Ты можешь так думать, – процедил Первый. – Однако у многих киборгов из-за подобных песенок происходит смещение приоритетов, падает производительность, были даже зарегистрированы случаи несанкционированного поведения и полная потеря функциональной пригодности.

– Что ж… – кисло отозвалась стажер. – Признаю, что для узкоспециализированных эмоционально неопытных экземпляров подобное вполне возможно. Но прожженным ребятам из нашей команды это не грозит, в противном случае они бы просто не смогли работать столько лет каперами…

– Извини… – одними губами произнес главный кибернетик, практически онемевший от ужаса. В повседневной жизни он даже с подчиненными старался не спорить, перспектива же противостоять Первому совершенно его парализовала.

– Почему ты извиняешься, Четвертый? – практически навис над ним наблюдатель.

– Ну, типа он должен был меня остановить, но не смог, – встряла стажер, прежде чем ее сообщник успел что-то сказать или подумать. – Ты же видишь, я даже с тобой спорю, сэнсэй, куда уж простому инженеру со мной справиться…

– В этом ты, пожалуй, права, – несколько ослабил напор Первый. – Бессмысленно его штрафовать, учитывая, что показатели в норме. Можешь возвращаться на корабль, Четвертый.

Кибернетик покосился на Эос взглядом, говорившим что-то вроде «прости, что я ничтожество…», с усилием напялил на лицо безучастную маску и покинул кабину андроида.