Владимир Сухинин: Пешка

С гневом он посмотрел на говорившего с вождем и увидел юношу, который тоже смотрел на него. Было в нем что-то неуловимое и не свойственное заносчивым аристократам людей. А парень был явно аристократ. Окинув его оценивающим взглядом эльфар понял, что паренек был не тот кем хотел казаться. Под маской простодушного дворянского недоросля далеко в глубине скрывался опасный хищник, разглядеть которого ему помог только врожденный внутренний взор, позволяющий видеть скрытое. А этот парень очень хорошо прятал свою суть. Кроме того он оказался богатым и спокойно заплатил за Гради-ила сто золотых монет. Еще больше следопыт удивился когда, тот сняв ошейник раба, отпустил его.

— Почему? — спросил он того и получил ответ, который не ожидал. Юноша внимательно посмотрел на пограничника и ответил:

— В этом ты должен разобраться сам.

На Гради-иле повис еще один долг. — Я останусь, — сказал он и надел ошейник раба себе на шею.

Поздно ночью, к повозке пришел хмурый и худой маг, посмотрел на эльфара и тихо произнес.

— Твой хозяин не вернется, ты можешь уйти или остаться моим помощником до конца посольства.

— Если позволите я уйду, — так же тихо ответил разведчик.

— Как пожелаешь, — маг отвернулся и залез в повозку, больше эльфар его не интересовал.

Гради-ил не слышно растворился в степи. Вот только он стоял рядом с повозкой и вдруг его не стало, но этого маг уже не видел, он достал платок и вытер набежавшую слезу.

Пограничник обошел секреты Варгов и приблизился к стойбищу. Ему нужна была информация. Он недолго пролежал рядом с часовыми слушая их разговоры и двинулся к следующему посту, у третьего костра ему улыбнулась удача.

— Хармун, ты не знаешь кого на этот раз завернули в ковер? — спросил молодой орк у пожилого. На охрану стойбища орки всегда ставили пару — ветеран и молодой боец, разведчик понимал в этом был смысл, опытность бывшего воина поддерживалась силой и ловкостью молодости.

— Урзам, чем меньше знаешь о делах вождя и шамана, тем дальше ты находишься от такого ковра, — спокойно ответил ветеран и прикрыл глаза.

Гради-ил отполз от поста и пошел по следам верховых животных орков, среди старых, он без проблем нашел свежие и волчьим шагом двинулся в степь. Сто шагов шагом, сто шагов бегом, так он мог двигаться без устали несколько часов подряд.

Следы привели его к оврагу, от туда веяло чем-то тревожным и заставляло уходить от этого места, помимо воли. Покружив вокруг заросшего кустами оврага, он все таки преодолел страх и спустился вниз. В примятых кустах лежал свернутый ковер. Размотав его пограничник вздрогнул. На окровавленном ковре лежал юноша у которого были отрублены руки и ноги.

— Не жилец, сначала подумал эльфар, и хотел добить юношу его же кинжалом. Но рука не поднялась, она безвольно повисла вдоль его тела. И тогда он вырыл ямку, разжег небольшой костер и стал ждать. Чего он ждал? Следопыт не мог ответить ясно даже себе. Отдать последний долг умирающему и не дать сожрать его степным хищникам? Но те близко не приближались к оврагу, даже подземные грызуны покинули овраг напуганные волной ужаса исходящего от ковра, где лежал безучастный юноша. Раны его не кровоточили, они покрылись тонкой кожей. Под утро он пробудился от дремоты с ощущением потери. К своему ужасу он увидел, что на земле лежал один пустой ковер. Юноши с торчащими обрубками вместо рук и ног не было. Он закрыл глаза досчитал до десяти, открыл и ни чего не изменилось, перед ним все также лежал ковер со следами запекшийся крови. А хозяина как не было так и нет. Следопыт поднялся и двигаясь по расширявшейся спирали, стал внимательно осматривать овраг. Он обошел весь овраг и вылез на край, ни каких следов указывающих на то что паренька похитили и незаметно вынесли не было. Разведчик вернулся к стойбищу и весь день ползал слушая разговоры часовых. Усталый и расстроенный он вернулся в овраг, на место, где он нашел ковер и остолбенел. Парнишка лежал на том же самом месте и спокойно дышал. Казалось он просто спит и его не беспокоят боль и раны

Прошла ночь, прошел день. Парень не умирал и не истекал кровью, разведчику даже показалось что у того стали отрастать обрубленные конечности. А на второе утро он проснулся от шевеления рядом. Его удивленному взору предстало зрелище от которого он оторопел. Парень с удовольствием чесал целой рукой свою ногу. Юноша был здоров, цел, только очень худ. Он повернулся к разведчику и удивленно заморгал.