Руслан Мельников - Полигон

– Может, и сбежал. Но сдается мне, случилось это после перезаписи. Николай уходил из бункер-базы уже с внедренной рефлекс-программой.

– Какой программой? Программой на что?

– Я не знаю. Точно не знаю. Но то, что произошло…

Она посмотрела на Николая. Кажется, орг шевелился. Приходит в себя?

– А чип-маяк? – спохватился Денис. – Что с ним? Если есть рефлекс-программа, должен быть и чип. Или не должен?

– Насчет чипа мне тоже ничего не известно. Я знаю только одно: обычный человек не станет кончать жизнь самоубийством без видимой на то причины. «Рабочий материал» – станет.

«Рабочий материал» и Николай?! В голове такое не укладывается!

– Не может быть! – прошептал Денис. – Ир, ты ошибаешься.

– Нет, – слабо-слабо донеслось от стены, где лежал Николай. – Она права.

Бред? Или сознание уже вернулось в изломанное тело. Судя по смыслу сказанных слов (Она права? Как она может быть права?!) – первое. Но теоретически возможно и второе. Обезболивающее, которым обкололи орга, уже должно подействовать. И он вполне мог находиться сейчас в здравой памяти и трезвом рассудке.

– Коля! – встрепенулась Юла.

– Ты в порядке? – спросил Денис.

– В относительном, – чуть заметное движение губ в ответ.

– Говорить можешь?

– Легко, – с трудом прохрипел орг.

Да уж, легко…

– Наверное, не нужно бы ему сейчас говорить-то, – заметила Ирина.

– Нужно, – тихо, но твердо возразил Николай. – Именно сейчас – нужно. Хуже не будет. Вы ведь меня накачали по полной программе. Боли нет. Слабость уходит. Словно тройную дозу «Слонобоя» сожрал. Только вот дурняк еще в башке. Но это ничего. Это пройдет. Так что давай… Поговорим давай.

– Ты солгал, сказав нам, что сбежал из бункер-базы? – не удержался Денис от вопроса-упрека.

– Солгал, – признал орг. – Из этого бункера невозможно было сбежать.

– И мы столько времени жили с гвардейцем, запрограммированным хрен знает на что?!

– Вам не о чем было волноваться. Алгоритм моей рефлекс-программы направлен не на убийство, как у Ирины.

– Да? А на что же он направлен?

– На суицид. Я сопротивлялся. Как мог. Долго. Но сегодня… Когда ребенок… У меня…

Помолчали.

– Опять окситоцин? – спросил Денис.

– Нет, что-то связанное с «гормонами счастья». Эндоморфины… эндорфины… Не знаю, я в этом не разбираюсь. Спроси что-нибудь полегче.

Вопросов у Дениса было много. Он спрашивал.

Николай отвечал. Негромко. Неторопливо. Экономя слова и силы. Отвечал и вспоминал. Сам. Все.

Сначала было так…

Разделившаяся на две части капсула Саркофага исчезла. Дно – в полу. Крышка – в потолке. Будто и не было ничего. Только вот Николая все еще трясло. Перезапись по живому – дело такое… Не сразу отпускает.

Он лежал, прищелкнутый, пристегнутый ножными и наручными браслетами к прозрачной плоскости лабораторного стола. Федеральный Полномочный посол, президент Федерации и единоличный руководитель проекта «Мертвый рай» Кожин Павел Алексеевич сидел рядом. За компьютером.

Кожин давал указания, приказы и объяснения.

Мнения, чувства, мысли и желания рабочего материала третьего уровня Николая Терновского посла не интересовали. Ничуть. Послу важно было одно: чтобы рабочий материал нового поколения усвоил миссию. И вел себя послушно. И выполнил порученное.

– Твоя задача – расшевелить оргов, – говорил Кожин подрагивающему телу, распнутому на практически невидимом столе. – Клан Волков расшевелить… Отныне вся территория, контролируемая этой группировкой, должна стать зоной кошмара. Непрекращающегося ночного беспредела. Заставь их превзойти себя, заставь терроризировать район каждый Комендантский час. Не так, как сейчас. Не так, как обычно. Это должно быть страшно, понимаешь, по-настоящему страшно. Чтобы то, что происходило до сих пор, показалось Ростовску детскими забавами…

Тело еще не слушалось – дергалось непроизвольно, но Николай Терновский слушал. Внимательно. Он уже был способен воспринимать информацию.

– Тебя отпустят, – продолжал Кожин. – Высадят у Трассы, на межрайонной границе. Пойдешь к Волкам. И – чтоб никаких глупостей, ясно? Помни: я слежу за тобой. Я и мои люди. Всегда и везде.

– Как? – с трудом разодрал губы Николай.

Он хотел знать все. А от него ничего и не скрывали.

– Чип-маяк на гелевой основе. Тебе ведь о нем известно?

– Известно, – простонал Николай. – Экспериментальные модели?

Ему становилось страшно. По-настоящему страшно.