Ню Бейли - К'ахана. Племя изгоев

– Даже в такое время не можешь помолчать! – прошипел Валар, пнув его в живот.

– Священный таном останется нетронутым, – жестко осекла мужчин Ва’ан. – В него вселилась Вейна, а это значит, что душе животного ничего не угрожает.

Убедившись, что все притихли, Ва'ан вскинула руки к небу и принялась говорить нараспев:

– Земля и небо. Лед и пламя. Тень и свет. День и ночь. Да пребудет с вами Солнце. Да пребудет с вами Луна. Да пребудет с вами мать природы. Вейна, прими их души, забери в свои объятья, да наставь наши на путь истинный. Да будет так!

Закончив молитву, мудрейшая сделала глубокий поклон, а охотники запустили огненные стрелы в тела погибших. Сгорели их тела, сгорели цветы, сгорела боль. Они больше не будут страдать, им больше не придется бороться. Их путь боли и страха закончился здесь, на этой земле, с этим пламенем.

Постепенно племя освоилось на новом месте. Всего несколько недель им понадобилось для того, чтобы построить себе жилища из деревьев и костей. Зазоры заполнялись мхом и ветками кустарников, а сверху обтягивались шкурами. Мужчины с раннего утра отправлялись на охоту, восполняя запасы еды, женщины до самой ночи выделывали шкуры, ухаживали за ранеными.

Дети кричали по ночам от страха, не в силах заснуть. Родители же отвлекали их работой: тренировали в разделке на ненужных частях туш, посылали за травами, кореньями, плодами. Но те боялись и шагу ступить за пределы шатров, прижимаясь к ногам матерей.

Траур оставил свой отпечаток и на взрослых: каждую ночь родственники погибших жгли поминальные костры. Недалеко от реки возвышалась скала Хастар, вблизи которой были воздвигнуты тотемы в память о предках. Возле них регулярно появлялась Ва’ан. Говорили, что она общается с шри’а, советуясь с ними о будущем.

Измученное горем потери, племя к’ахана нуждалось в поддержке. В сильном человеке, внушающем доверие и спокойствие. Племя нуждалось в вожаке. Необходимо было жить дальше. Все понимали это, но терпеливо ждали, пока Ва’ан спросит разрешения у богов. И вот однажды этот день настал.

– Велико наше горе, велики потери, – шершавым голосом начала свою речь Ва’ан. – Боги слышат нас, боги скорбят с нами.

Все замерли. Ва'ан осмотрела каждого. Кириак внимательно наблюдал за тем, как эта хрупкая старая женщина руководит целым племенем. Он не понимал, что чувствовать: гордость или пренебрежение? Страх или гнев? Разочарование или безразличие?

– Племя без вожака словно день без солнца. Шри’а услышали наши мольбы, пришло время выбрать достойного! Раньше им был Смарагд, сын Х’ирда. Духи чувствуют зов крови, – Ва’ан внимательно посмотрела на Кириака, а затем перевела взгляд на Ак’штара. – Кто из вас, сыновья Смарагда, заявляет свои права на это место?

– Я хочу быть вождем, кто со мной? – без колебаний выступил Ак’штар.

Радостный гомон лишь подтвердил его слова. Кириак лишь молча улыбался брату, не проронив ни слова. Наблюдая за ликующей толпой, он вспомнил, как две зимы назад после смерти отца брат сказал те же слова. Ва’ан еще тогда поведала, что дух отца хотел бы, чтобы вождем стал именно он, невзирая на то, что право старшинства принадлежало именно Кириаку. Все это время племя оберегали шри’а и, конечно же, Ва’ан. Никто не смел перечить последней воле Смарагда, искренне боясь гнева предков. И только теперь, прожив пятнадцать зим, Ак’штар смог полноправно заявить о своем праве и стать вождем.

– Братья и сестры, – продолжил Ак’штар, и все тут же стихли, – мне приятна ваша преданность. Я уважаю мужчин и восхищаюсь женщинами нашего племени. Я готов защищать наших детей до последней капли крови. Но традиции должны быть соблюдены! И я готов доказать свое право стать вашим вожаком. Пускай самый сильнейший из вас бросит мне вызов.

Все притихли. Никто не решался вступить в схватку с всеми любимым Ак’штаром и тем более перечить воле шри’а. Кто-то пнул Кириака в спину, он, задержав в груди воздух, даже не стал оборачиваться. Сама мысль о том, чтобы драться не на жизнь, а на смерть с младшим братом, вызывала колючий ком в груди, но все оказалось гораздо хуже, когда прогремел, словно гром в ясном небе, голос:

– Я готов.

По спине Кириака пробежали мурашки, волосы на руках встали дыбом, зрачки расширились. «Нет, только не это!» – Кириак уже мысленно прощался со своим братом.

– Это же Тук’хан, – прошелестел чей-то тревожный шепот.

– Тот самый? – вздрогнул Г'ханок, нервно сглатывая ком в горле.