Валерий Атамашкин - Восстание Спартака

– Заткни свою пасть, Занак, – рявкнул Берт.

– Заткни – не заткни, а долг отдавать придется! Незачем играть, коли проигрывать не умеешь! Я не виноват, что мне выпадала «Венера», а тебе «собаки» 125 125 Лучшая и худшая из возможных выпадающих в игре в кости комбинаций. . Надо было лучше башенку 126 126 Специальный стаканчик для костей, в котором они перемешивались для броска, назывался turricula («башенка»). трясти!

Берт отмахнулся. Словесная перепалка между всадником и пехотинцем натолкнула меня на мысль атаковать, пока отвлечены Берт и Занак. Мое тело послушно отозвалось мышечным напряжением, связки натянулись в струну, я приготовился к прыжку – Занак, отвлекшись на перепалку, показал спину. Но не успели мои ладони коснуться земли, чтобы сделать отчаянный прыжок, ставший бы последним для одного из предателей, как к лагерю вышла троица гладиаторов, ведущих под уздцы наших коней. Занак опять вернулся к Крату, его щеки залила краска гнева. Шанс был упущен. Я стиснул зубы настолько сильно, что услышал хруст в челюсти.

Кони, среди которых был мой Фунтик, заржали, им не нравился запах смолы. Видя это, Утран затушил костер. Представление с дымящим костром и дружными разговорами создавалось для одного человека – меня. Они четко знали, что я не пройду мимо.

Теперь, когда лезвия меча Утрана не было рядом с моей шеей, а раздраженный Занак стоял чуть поодаль, я счел возможным нарушить свое молчание.

– Что вам нужно? – осторожно спросил я.

– Заткнись, – взвизгнул Занак, не успевший прийти в себя после стычки с пехотинцем. Он перекладывал спату из одной руки в другую, вытирая мокрые ладони о плащ.

– Сам когда-нибудь заткнешься, достал, – фыркнул один из пехотинцев.

– Тебе лучше действительно помолчать, Занак, – в разговор вмешался Утран, по всей видимости, не хотевший, чтобы из-за одного неврастеника вспыхнул конфликт.

– Что значит заткнись, ты слышал, как со мной разговаривает осел Берт? А долг? Кто отдаст долг в двадцать асов за проигрыш в кости, скажи-ка, Утран? Не ты ли?

– Не сейчас, брат! – рявкнул Утран.

Теперь я уже отчетливо ощущал царившее у костра напряжение. Как пехотинцы, так и всадники буквально не находили себе места. Создавалось впечатление, будто предатели не до конца понимали, что делать дальше. Очень скоро в низине у костра поднялся галдеж. В стороне от меня полушепотом спорили Утран и Берт, я слышал обрывки их разговора.

– Что, если римляне обманут, чего им это стоит? – спрашивал Утран пехотинца.

– Поздно проснулся! – прошипел Берт.

– Поведешь его сам? – спросил всадник.

– Сам и получу свободу, олух! – огрызнулся пехотинец.

Занак по правую руку от меня по третьему кругу начал покрывать проклятиями должника-обидчика, и я не услышал, чем закончился занимательный разговор. Однако через минуту рядом со мной выросли Утран и Берт. Всадник направил свою спату мне в грудь и произнес вслух слова, которые должен был передать Ганнику. Вопрос, которого я ждал с тех пор, как оказался в заложниках.

– Что это значит, Спартак? Отвечай? – грубо спросил он.

Я гордо вскинул подбородок и посмотрел предателю в глаза. Отлегло. Выходит, Гай Ганник не имел никакого отношения к происходящему у костра, иначе предатели не задавали бы этот вопрос. Мысль о том, что ничего еще не потеряно, приятно согрела.

– Отвечай! – повторил Утран. Он присел на корточки, коснулся кончиком спаты моей шеи.

– Это значит, что Красс отправляется в Копии, – сказал я с усмешкой.

– Что за бред? – хмыкнул всадник. – При чем здесь Копии?

– Убери спату, ты получил ответ на свой вопрос! – отрезал я.

Берт, стоявший немного в стороне побелел от гнева.

– Чего непонятного в том, что Красс идет в Копии, – он сверкнул глазами. – Он лжет!

Я промолчал.

– Этот вопрос может стоить мне свободы, Спартак, – голос Утрана отдавал металлом.

– Ты свободный человек, разве нет? – холодно спросил я.

Теперь уже промолчал всадник. Я почувствовал, что задел Утрана за живое, и продолжил говорить.

– Разве не ради свободы мы подняли свои мечи, чтобы разрубить оковы доминуса? Не ради свободы мы бросили вызов Риму? – напирал я.

На помощь растерявшемуся всаднику пришел Берт.

– Молчи! Твоя свобода приведет нас к казни, ты сам это знаешь! – зарычал он.

Оживился Утран. Возбужденный, он поднялся, убрал острие меча от моей шеи и принялся размахивать руками.

– Ни у одного из нас нет ни единого шанса выжить в войне без конца и края, а если случится так, что мы подпишем с римлянами договор, то никто, за исключением кучки твоих приближенных, не получит свободу!