Грег Бир - Halo. Сага о Предтечах. Книга 2. Примордиум

Винневра вытащила из кармана острый камень и начала вырезать.

– Много загадок, – продолжил старик. – Почему мы здесь? Мы – звери в яме, дерущиеся на потеху Предтечам?

– Им что-то нужно от нас, – произнес я.

Геймлпар вновь подвигал кролика, и в прохладный воздух взвились яркие оранжевые искры.

– Нельзя допускать, чтобы шкура почернела, – пробормотал он. – Нельзя дать ножкам сгореть. Почему нас перемещают, почему забирают во Дворец Боли?.. Почему так обращаются с нами?

Мне хотелось спросить об этом Дворце Боли, но момент казался неподходящим. Это выражение на лице старика, когда он задавал свои вопросы…

– Давным-давно люди победили Предтеч, – сказал я. – Предтечи до сих пор обижены.

Черты старика заострились. Челюсть напряглась и слегка опустилась, отчего лицо приобрело моложавый вид.

– Ты помнишь такие времена? – спросил он, впившись в меня пристальным взглядом. Затем со слезящимися глазами наклонился вперед и прошептал: – У тебя в голове есть старый дух?

– Похоже на то, – ответил я.

Винневра с тревогой посмотрела на нас и отошла от огня.

– У него есть имя?

– Не знаю… Только титул. Звание.

– Значит, он знатного происхождения.

– Ты дразнишь его! – донеслось из тени обвинение Винневры, но без уточнения, кто кого дразнит.

– Пфаа! – отозвался старик и поднял кролика. – Оторви ножку. Соль бы не помешала.

Он ткнул палкой через плечо в направлении моста, постепенно скрывающегося в тени. Место крушения корабля, покрытое обугленными обломками, представляло собой треугольное темно-серое пятно.

– До странного сияния солнце было другим? – спросил я.

Вновь подойдя, Винневра ответила за старика:

– Золотисто-красным. Теплее и крупнее.

– Вы видели, как небесный мост исчез в сиянии, прежде чем случилось все остальное?

Старик одарил меня редкозубой улыбкой:

– Так и было.

– Тогда это другое солнце, – сказал я.

– Нет, – твердо возразила Винневра, сдвинув брови. – Оно изменило цвет, вот и все.

Ей было бы сложно понять любое иное объяснение. Вероятно, и мне тоже. Перемещение чего-то размером с этот Ореол тем же способом, каким Дидакт увез нас с Эрде-Тайрина на Чарум-Хаккор, а оттуда на мир сан’шайуум…

Но я не отступил.

– Разные солнца, – твердо заявил я.

Старик задумался, двигая челюстью вверх-вниз. Я начал жалеть об этом споре: мы отвлекали Геймлпара от разделки кролика.

Он сел и положил руки на колени.

– Я попал сюда младенцем, – сказал старик. – Мало что помню об Эрде, но моя лучшая жена рассказывала, что там плоский горизонт и концы мира изгибаются вниз, не вверх. Невольно задумываешься: а что с другой стороны колеса?

Он заметил, как я пристально смотрю на кролика. Я вытер слюну с подбородка. Геймлпар легко постучал пальцем по земле, а потом, будто в трауре, опустил голову.

– Помню долгое путешествие в серых стенах без возможности видеть небо. Воздух был спертым, пахло сладкими и горькими травами, как духáми. Травы заставляли нас молчать во время перелета. А затем первых перенесли сюда, на обруч. – Он сильнее постучал по земле. – Я был ребенком. Мы прожили много дней в замкнутом пространстве, а теперь большой корабль вытряхнул нас, как муравьев из кружки. Никто не пострадал; мы летели точно пух до самой грязи и камней.

Потом, как мне рассказывали, мы встали, держась друг за друга, посмотрели вверх, увидели небесный мост, вздымающуюся землю и заплакали. Мы разделились на семьи и небольшие племена, стали блуждать тут и там. – Старик махнул руками. – Мы пришли в леса и на равнины, и возвели дома, и зажили так, как привыкли жить. В то время, время моей юности, о нас заботились как о скоте, но, поскольку боли было мало, а нас кормили, мы поверили, что тут нам самое место.

Предтечи дали нам кирпичи. Из них мы построили стены, большие дома. Мы жили мирно и растили детей, их касалась Леди, и, подрастая, они рассказывали нам об этой прекрасной высокой Предтече, говорившей с ними в их первые дни и наполнявшей их светом. Я уже знал ее. Она явилась ко мне на Эрде.

– Когда ты родился? – уточнил я.

Геймлпар кивнул.

– Но Леди неодинаково касалась тех, кто пришел с Эрды, и детей, родившихся здесь. Взрослея, я иногда вспоминал то, чего в моей жизни не было. – Его голос стал тонким. Старик широко махнул корявой рукой вверх, к оси вращения Ореола, и вниз, словно указывая в противоположную сторону. – Столько воспоминаний, – прошептал он. – Старые-старые воспоминания в снах, в видениях. Слабые, робкие потерянные призраки.