«Проще отрезать вместе с пальцем», – мрачнея, пояснил сам себе Инквар и осторожно просунул под кольцо тонкую, скругленную лопаточкой пластинку. И тотчас с досадой поморщился, рассмотрев выступившую из-под ободка свежую кровь. Выходит, все неверно он сначала понял… Тамилья вовсе не была Канзу просто соучастницей.
И хотя искуснику пока непонятно, зачем она встречалась с самозванцем глубокой ночью и вообще впустила его в дом, когда нет мужа, но уже не грызло душу разочарование в собственном умении разбираться в людях.
– Тьма, – громко скрипнул зубами Динер, тоже рассмотревший эту кровь. – Я его все равно убью.
– Ты лучше думай о хорошем, – буркнул Инк, опасливо поворачивая камни согласно тайным намекам, оставленным, судя по все крепнущим подозрениям, темным собратом. – Возможно, твоя жена всего лишь жертва.
– Ну разумеется, – уверенно кивнул командир, всмотрелся в угрюмую ухмылку искусника, помрачнел и убежденно проговорил: – Запомни, я никогда не поверю в предательство Мильи, даже если на нее покажет сотня свидетелей. Слишком хорошо ее знаю, мы многое перенесли вместе. И уверен, она шла сюда вовсе не от страха или боли… но ты же ее разбудишь? Пусть расскажет сама.
– Разбужу, – хмуро пообещал Инквар и виновато предупредил наемника: – Хотя после этого ей придется пару дней полежать в постели и пить зелье, я свое оставлю.
Не любил он принудительные пробуждения с помощью магических снадобий, не шли они на пользу здоровью. Но сейчас для всех важнее всего выяснить истину, и если угроза так велика, как начинает подозревать искусник, то нужно непременно попытаться ее предотвратить.
Неслышно щелкнул, вставая на место, последний штырек, и кольцо раскрылось, как раз под кастом, искусно прикрывавшим секретный запор. Инквар бережно освободил распухший, вымазанный кровью палец, смазал целебной мазью маленькие ранки и ловко обвязал полоской полотна. Потом капнул на губы женщины бодрящее зелье и принялся рассматривать выгравированные на внутренней стороне украшения знаки. И всего через минуту был абсолютно уверен в самых худших своих предположениях.
– Это кольцо, – показал он маленькую шкатулку, куда аккуратно спрятал доказательство своих слов, – сделано искусником, живущим в плену. Я не имею права показывать вам приметы, по каким я это понял, да это и не главное. Важнее другое. Хозяева, на которых вынуждены работать сильные мастера, никому не продают их поделок. Никогда. Слишком они неповторимы и дороги. Их могут лишь дать на время надежным слугам или наемникам, и только ради очень важного дела. Дайг, возьми одеяло, поможешь принести вашего самозванца. Гарвель, убери со стола, мне нужен свет, он умеет прятать в своей одежде разные сюрпризы.
Друзья молча исполнили его просьбы, а Динер, присевший рядом с женой, казалось, забыл обо всем на свете. Но когда Инквар с лучником принесли на одеяле пахнущего гарью самоучку и искусник принялся неторопливо раздевать его, педантично проверяя каждую вещицу и каждый узелок, командир как-то невпопад поинтересовался:
– Ты считаешь, Миль должна всем рассказать, как привела его сюда?
– Посоветуемся, – не отрываясь от работы, буркнул Инквар. – Но теперь могу уверенно сказать: это кольцо было у Канза не единственной из таких вещиц. Я еще не считаю того заклятия, которое меня чуть не задушило, и необычайно сильных боевых амулетов. Ведь у него их была целая горсть, да и сейчас тоже предостаточно. Сам знаешь, даже те, которые можно иногда найти в лавках редкостей, стоят огромных денег. У вашего самозванца столько просто не могло быть, вы же экономите и никому не платите больше, чем ходящим с обозами.
– Ему выдавали на покупку драгоценных камней, – угрюмо припомнил Динер и яростно скрипнул зубами. – Но ты совершенно прав. Я упустил его… считал слишком молодым, думал, скоро повзрослеет, возьмется за ум. Ведь поначалу казался неплохим парнишкой.
– Он с самого первого дня был чрезмерно гонорист, – не согласился Дайг. – Просто ты слишком радовался, что у нас появился свой мастер. Да и мы тоже, чего уж там говорить.
– Я закончил, можете взглянуть, только не прикасайтесь, – объявил Инквар, заматывая валяющегося в одном исподнем Канза в одеяло. – А этого пока можно положить в уголке.
– Не проснется? – подхватывая негодяя, деловито осведомился Гарвель.
– Руки и лодыжки я ему связал, сна добавил, – успокоил искусник, беззлобно усмехаясь.
На их месте он сейчас и сам никому бы не доверял. Ведь всегда сильнее всего задевает предательство тех, на кого раньше полагался, как на себя, и кому долг велит быть добрыми и честными, заботливыми и великодушными.
Читать дальше