Вера Чиркова: Испытание на прочность

Отказываться от борьбы с этими двумя Инквар по-прежнему не собирался, но вот придуманный план теперь просто обязан был изменить.

Металлические набойки процокали мимо, шлейфом пронеся за собой тяжелый запах перегара, затем лазутчик остановился в нескольких шагах от расщелины, где затаился искусник. Явно выжидая, пока женщина разведает для него очередной участок прохода, – и это подлое, совершенно не мужское поведение самоучки заставило Инка брезгливо поджать губы. Во всем он оказался гниловат, даже в таких вот мелочах, этот смазливый на вид парень.

Сейчас искусник действовал со всей возможной предосторожностью и сначала тщательно проверил Канза браслетом. Карманы подлеца снова оказались полны светящихся разноцветными огоньками амулетов.

«И когда только успел собрать такие запасы?» – подивился про себя искусник, начиная постигать со всей очевидностью – ради достижения собственных целей Канз не брезговал никакими способами.

Дождавшись, пока лазутчики отправятся дальше, Инквар бесшумной тенью выскользнул в тоннель. Некоторое время они двигались в сторону потайного лазарета втроем, дружно шагая в ногу и одновременно замирая на месте, как только останавливалась проводница. Она уже поймалась в самую простенькую следящую ловушку, какие искусник ставил на тот случай, если кому-то из шпионов чудом удастся от него сбежать.

И теперь подошвы предательницы, в которые мгновенно впиталось магическое зелье, светились перед магическим взором искусника еле заметным рыжим светом. Немного позже он непременно расползется по всей одежде и телу и несколько дней будет сиять для Инквара на расстоянии в несколько лиг.

А женщина тем временем уже добралась до засова. Обнаружила оплетающие его шнурки и как-то приуныла. Даже лишний раз оглянулась на Канза в ожидании указаний, но самоучка резко махнул рукой, подавая всем понятный сигнал. Наводчица безропотно принялась распутывать хитрые узлы, не догадываясь, как желчно ухмыляется Инквар, предвкушая дальнейшее развитие событий.

Зелье должно было подействовать уже через несколько секунд, и тогда Канз может выбрать только один из двух путей – начать помогать своей сообщнице и оказаться в ловушке вместе с ней или повернуть назад и попасть прямо в руки искусника. Уже приготовившего в ожидании самозванца несколько игл и маленьких кинжальчиков, щедро смазанных парализующим зельем.

Движения проводницы становились все неувереннее, но Канз упорно молчал, ожидая непонятно чего. Лишь несколько раз оглянулся назад, очевидно, прикидывая, успеет сбежать или нет, и снова замер, держа наготове какой-то амулет.

– Не могу, – наконец сдалась Тамилья и, обреченно простонав, сползла по двери вниз.

Канз, по-видимому, до последнего момента рассчитывавший на успех, раздраженно прошипел несколько грязных ругательств, сунул амулет в карман и выхватил из-за пояса длинный кинжал. Скверное подозрение возникло у Инка внезапно, но в первый момент он не поверил интуиции, счел больным бредом. Нужно быть последним гадом, чтобы обидеть такую женщину, особенно если ради тебя она предала обожающего ее мужа.

Но когда добежавший до двери самоучка вместо того, чтобы перерезать шнурки, отвел руку назад и замахнулся на Тамилью, в душе Инка что-то словно перевернулось. Он и сам не понял, когда успел вырастить позади согнутой фигуры негодяя огненный шарик и резко швырнуть его Канзу чуть пониже спины.

Внезапный удар отбросил самоучку на несколько шагов, и он, не удержавшись на ногах, глухо стукнулся коленями о камень, но подозрительно быстро поднялся. Видимо, ради успеха этой прогулки не пожалел дорогих зелий силы. И теперь Канз очень ловко, почти как бывалый воин, отскочил в сторону, разворачиваясь в прыжке лицом туда, где внезапно обнаружился невидимый враг. Попутно подлец попытался выхватить из карманов кучку до отказа напоенных магией боевых амулетов.

Однако добраться до них так и не сумел.

Шквал отравленных длинных сапожных игл и дротиков обрушился на самозванца неумолимым отмщением за всю боль и горе, причиненные людям, которых Инквар ценил и уважал. От себя за едва не выжженные глаза он добавил парочку огненных шаров, нарочно целясь в пышную, ухоженную копну вьющихся волос. И когда они вспыхнули и завоняло паленой шерстью, искусник не испытал ни малейшего угрызения совести, обычно неумолимо сверлившей его, если Инквар нечаянно слишком сильно наказывал навязавших ему драку забияк. Трактирных выпивох, рыночных воришек или наглых толстомордых вышибал в городских управах и дорогих гостиницах.