Максим Волжский - Планета свиней 2

«Ничего!.. скоро я разбогатею и уволюся отседова, – мечтал ефрейтор Лотов. – Машину куплю с золотым отливом. Права куплю. Дело своё открою. Свой бизнес – он всегда впору. Может, благотворительностью займусь, когда деньги, вложенные в бизнес, отобью. Я ведь нежадный, я рождён помогать слабым. Могу, кстати, тюрьму частную открыть. А что?.. когда деньга карман жмёт, почему бы эту деньгу с умом не расходовать?»

Весело хрюкая, Лотов поднялся с кушетки, чтобы ещё раз пересчитать инструмент в матерчатой сумке. Обычно ефрейтор ходил с этой сумкой в магазин и складывал в неё продукты на кассе, но сейчас в ней хранился столярный инструмент, в ожидании обмена на крупную сумму. В сумке лежала пила по металлу, крепкий молоток с увесистой головкой, зубило для дробления камня, отвёртка на массивной ручке, выкидной нож, кусачки и сапёрная лопатка.

Поверх инструмента Лотов запихнул два батона хлеба, пакет чипсов и пакет сухарей. Пришлось ещё потратиться на ящик водки. Деньги были казённые, выданные ему на подготовку побега, потому Лотов совсем не жалел сухарей, оставив себе только два пакетика – для успокоения нервной системы.

Водку и хлеб он отдал дежурным по этажу кабанам. Так что проблем с доставкой в камеру инструмента не возникнет. Ефрейтору осталось встретиться с дежурными и передать сумку, сказав, что там еда для арестанта и подмигнуть, как договаривались. Потом надо бежать в свою комнату под номером три и ждать сообщения от банка «ЯкСбер», означающее, что средства поступили на карту, а сумка успешно досталась по нужному адресу.

Следующий платёж поступит утром, когда один важный гражданин покинет пределы городской тюрьмы. Лотову обещали, что после побега сумма увеличится втрое. В общей сложности: шестнадцать тысяч сибирских рублей!.. с ума сойти, от таких деньжищ!

Как договаривались, ровно в 23 часа 40 минут ефрейтор Лотов и капрал Крушка встретились у выключенного фонаря, правее от входа в дежурку. Лотов передал сумку, почувствовав дыхание капрала, отдающее водочкой из ящика, который ефрейтор передал ещё вчера.

– Чего там? – хитро поинтересовался капрал.

– Жратва тама, – подмигнул ефрейтор, как договаривались.

Капрал шевельнул бивнями и рассмеялся, а потом, как совсем не договаривались, заглянул в сумку.

Правее от входа в дежурку было темно, но сверкающий пакет с чипсами, кабан всё-таки приметил.

– Что это блестит? – схватившись за край пакета, спросил капрал Крушка.

Ефрейтор Лотов заметно расстроился, но обещанные деньги придавали уверенности и даже ума.

– Бро, это специально для тебя. Бери, хрусти на здоровье и парней угости, – хрюкнул Лотов. – Ты сумочку только передай. Там ничего интересного. И о ящике водки помни. Я лучшую покупал – не скупился.

Капрал громко шмыгнул пятаком. Собрался уже распрощаться, но вдруг в нём проснулась деловая жилка.

– Есть сигаретка? – спросил капрал, выжимая максимум из сложившейся ситуации. Хотя ему тоже обещали заплатить, если не станет смотреть в сумку и вовремя подмигнёт.

– Нет проблем, бро, – хмурился ефрейтор, но сигареткой всё-таки угостил.

***

«Интересно узнать: а сколько стоит тур по Золотому кольцу Сибири? – размышлял ефрейтор Лотов, валяясь на кушетке в своей комнате. – Если рублей пятьсот, то меня устроит такая сумма. Если тысячу рублей или две, то я тоже согласен»

Ефрейтор крутил в лапах телефон, то включая экран, то выключая. Несколько раз прятал телефон под подушку, но быстро находил причину достать его обратно. Лотов снова оживлял экран, проверял электронную почту, на которую ему никто никогда ничего не писал. Потом заходил в соцсети, где была одна его фотография в профиль, без единого лайка и комментария. Затем открывал приложение, в надежде увидеть сообщение от «ЯкСбера».

«Капрал не подведёт. Капрал, кабан слова, – уговаривал себя Лотов. – Наверное, он зашёл в дежурку к парням рюмочку пропустить. Сейчас выпьет и обязательно сумку передаст»

Прошло ещё минут десять. У ефрейтора заканчивалось терпение. Валяться башкой на подушке он больше не мог. Лотов стоял у окна и смотрел на протоптанную в снегу тропинку за решёткой, представляя себя, несущим парашу к бетонному стоку. Почему-то вспомнилась одна песня, и он тихонечко запел:

– Несе Галя воду, коромисло гнеться… а за ней Иванко, як борвинок вьется…

Горючие слёзы потекли по щекам ефрейтора. В нём пела спрятанная глубоко в генах, где-то в закоулках подсознания прошлого – добрая славянская душа. Он вспомнил своего отца, погибшего на фронте, где-то далеко на западе; вспомнил мамку, которая ещё здравствует, но живёт совсем одна и, возможно, впроголодь.