Максим Волжский - Я счастливчик

Я Константин Баженов. В марте мне исполнилось тридцать семь. Ещё вчера я принадлежал к группе избранных и был фантастически счастлив. Неделю назад у меня была квартира в центре, валютные счета с семью нулями и потрясающей красоты женщина. Я был уверен, что мир создан исключительно для меня, – и если где-то в ветвях или в клетке щебечут птицы, то поют они только в мою честь, открывая свои длинные или крючковатые клювики, чтобы позабавить мой слух. А когда в тоскливый или радостный день небо делилось дождём, пусть грибным или ливнем – то мокрые капли адресовались исключительно мне, как восторг или сочувствие пасмурному настроению. Потому что Фортуна всегда витала где-то рядом; она пестовала меня, ласкала, баюкала, иногда будоражила нерв. Часто сама удача завидовала моей персоне, оттого что я обожаемый фаворит, ниспосланный с небес. Потому что я – настоящий райский счастливчик!

Я казался всесильным, способным управлять превратной судьбой. Но неделю назад всё изменилось.

Меня отстранили от тела. Меня обокрали. Обокрали вероломно, подло и единственное, что дали взамен, это тело старого пса, век которого уже на исходе. Вчерашний Константин Баженов, то есть я – человек, зацелованный ангелами, задыхался в шкуре собаки, – и лишь на вторую ночь могущественная Вселенная, будто вспомнила обо мне, но только на миг, вручив, как насмешку – смертельно больную плоть привокзального бомжа. Сейчас я подобие разумного существа, покрытого сыпью, язвами и коростой. Я бродяга без жилья и здоровья. Теперь, братцы – я просто бомж…

***

Кража произошла семь дней назад. Я отдыхал в клубе и прилично набрался. Выпил много. У меня был весомый повод. Я заработал очередной миллион, а ещё наступила первая пятница августа – день, когда приходит время, вырвать чеку из хмельной гранаты, вооружиться горючими коктейлями и стать самим самой хотя бы до рассвета.

В клубе гулял не один. Айтишники от бога, партнёры по бизнесу: Никита Седов и Валентин Орлик составили мне компанию. И тот и другой, парни, безусловно, славные, но пьянствовать рядом, им дозволено лишь после удачной сделки, которую они и провернули, следуя определённым инструкциям. Скажу сразу: эти двое не латентные милашки, хорошо скрывающие тягу к мужским членам – они самые что ни на есть настоящие голубые мутанты, жадно трахающие себе подобных, розовощёких, напудренных мальчиков, будто вымерли все русские бабы. Уже три года я знаком с весёлыми сластолюбцами. Знаю, что у них есть чудесные жёны. Ко всему прочему у Вали Орлика полгода назад родилась дочь, что не мешает ему дарить сексуальную энергию своему тяжеловесному другу Никитке.

Парням нет и тридцати, но Седов выглядел, будто ему полтинник: грузный, лысый, с толстыми ляжками и животом; широким лицом и трёхдневной небритостью он походил на одного известного продюсера, который, кстати говоря, вроде бы уже похудел. Валя Орлик был чуть ниже с плечами, оттянутыми назад и невероятно стройной спиной, словно на нём затянули невидимый корсет и упёрлись меж лопаток коленном. При ходьбе он заметно подпрыгивал, как подросток, возвращающийся из школы, а взгляд его становился рассеянным, если выпадал из поля зрения вожделенный Никитка. В общем, парни друг друга стоили, что прочем никак не отражалось на их умственных способностях.

Им всегда доставалась четверть от моих гениальных торгов. Двадцать пять процентов маржи, доложу я вам – это отличные деньги. Какое-то время свежий доход хранился на их счетах. И теперь я ждал наступления новой недели, чтобы в пятницу моя доля вернулась к папочке.

…В клубе было шумно, дымно, пьяно, задиристо. Я часто пил, много курил, что-то болтал, лип к чернявым дамам за столиком напротив. А парни пялились друг на друга, лишь изредка бросая томные взгляды на меня, как на дрессировщика, который кормит их с руки сочным куском.

– Костя, ты с Жорой Марковым знаком? – неожиданно спросил у меня Седов.

Я помню некого Женю Маркова – он же Жорик по прозвищу Чумка – он же известный в Москве экстрасенс. Жорик из тех людей, кто морочит голову наивным буржуа. Марков принимал в квартире на «Кутузовском». За посещение брал неприлично много. Его профессия: целитель, прорицатель, заклинатель, сниматель порчи, наводитель любовного морока и прочей ерунды. К мистике у меня интерес, как к кубинскому бейсболу… но вопрос всё-таки зацепил.

– Знаю такого, – ответил я. – И что дальше?