Денис Бурмистров - Религер. Последний довод

— В том-то и дело, что непонятно с кем были Поединки. Все молчат, никто не заявляет о победе.

— А какой смысл тогда был в Поединке?

Роман пожал плечами.

— Кабы знать. Кстати, о странном. Буквально вчера слышал от одного знакомого. Говорит, что в городе странная Искра завелась. Мол, видели возле городского сада парня, который силой Дара создавал сахарную вату и раздавал ее встречным детям.

Егор нахмурился и уставился на собеседника.

— Ты прикалываешься, я не пойму?

Ильин смутился, беспомощно развел руками.

— Ну, за что купил — за то продал. Сам просил собирать интересную информацию.

Волков пораженно вздернул брови.

— Но не детские же сказки, Рома!

Ильин промолчал, отпивая чай.

— Ладно, хрен с ним, не важно, — отмахнулся Егор. — Что-то еще?

— Собственно то, ради чего я тебя и позвал, — наконец перешел к цели разговора Ильин. — Ты в курсе, что Калина организовывает свою ячейку? Я, правда, пока не знаю, то ли она сама себя выставляет центральной Искрой, то ли где-то нашла человека со способностями, но факт фактом. Говорят, что регистрацию уже прошла. Для резиденции облюбовала себе место в старой школе на Лермонтова.

— Как она хочет с одной Искрой на ноги встать? — спросил Егор. — Ее кто-то под крыло берет?

— Да. Я так понял, что Калина после ухода от ордалиан долгое время крутилась среди ребят Князева.

— Возле Князева? — удивленно поднял бровь Волков, — Он же исилит! Он ордалиан на дух не переносит.

— Видимо, Калина предложила что-то довольно весомое, — уклончиво ответил Роман, усмехнувшись. — Я подозреваю, что она сдала новым покровителям казначея, перевозившего довольно крупную партию пожертвований из тайника.

Егор приложился к бокалу, ощущая губами пузырьки в пиве. Услышанная новость была интересной и действительно стоящей. Но что-то этот прощелыга все же недоговаривает.

— Выкладывай все, Рома, — он оставил бокал. — Переход религера из конфессии в конфессию, конечно, редкость, но Калина давно отличалась вольностью взглядов. Так в чем собака порылась?

Ильин щелкнул пальцами, в довольной улыбке оскалив зубы.

— Хватку не теряешь, да? Ты прав, Дело не только в Калине. Точнее, не только в ее поступке, — Роман подался вперед, облокотившись грудью о столешницу. — Я как у маринцев-то оказался? По городу поползли слухи о роспуске тройки мелких общин, которые даже толком начать работать не успели. В одной Искру исилиты потушили, в другой — амонарии, в третьей она сама пропала куда-то. Но вот в чем интерес — за некоторое время до этого к ним ко всем приходила Калина. И теперь она образовывает свою религию, в которую валом валят бывшие верующие из этих самых общин. Князев же Калину еще и прикрывает, заявляя о протекторате над ней. А не так давно она заходила и к маринцам. Теперь я жду развития событий. Ну, мне удалось тебя удивить?

Волков лишь опустил брови, которые поднималась на протяжении всего рассказа информатора. Действительно, ситуация была крайне странной и непонятной.

— Мда, — озадаченно сказал он, поглаживая подбородок. — Шутки шутками, но могут быть и дети.

Он одним движением допил пиво, грохнул бокалом о стол.

— Короче, тебе нужно попасть к Калине в общину. Я должен знать, что за игру она ведет.

— Не так быстро, — отъехал на стуле обескураженный Роман, поднимая руки. — Я только втерся в доверие к шаману маринцев. Если их постигнет участь предыдущих сект, то я, хотя бы, увижу ситуацию изнутри.

— Пусть так, — согласно кивнул Егор. — Но потом ты мне нужен подле Калины. Пока у нее немного народа ты успеешь занять места повыше.

— Ты так просто об этом говоришь! — восхитился Роман. — Как будто раз-два и в дамках! Я с Калиной связываться не хочу, я ее, без дураков, боюсь. Ты лучше отправь к Калине своего фанатика. Как его там?

— Феликс.

— Во-во. Отправь Феликса. Он ради веры хоть на костер.

Волков покачал головой.

— Я, конечно, верю в нашего святого воина, но Калина ему не по зубам. Эта хитрая бестия раскусит Феликса за один прием. И сожрет. А он мне еще нужен.

— А я не нужен, значит?

— Нужен, и я в ином случае не подставлял бы твою мягкую, розовую попку под острые коготки нашей прекрасной фурии. Но, сам понимаешь.

— Язык мой — враг мой, — пробубнил Ильин, сдаваясь. — Пусть будет по-твоему.

— Тогда вот еще что, — одноглазый поднял вверх палец, призывая к вниманию, запустил руку во внутренний карман висящей на спинке стула куртки, вытащил сложенный листок.