Анна Ветлугина - Свидетели Чистилища [litres]

– Она каждый день приходила отмаливать больных!

– И каждый день получала новую порцию восхищения, благодарностей и так далее. Она реально очень многих спасла.

– Но ведь люди все равно умирали!

– Ну, если бы выздоравливали абсолютно все, ее действия обесценились бы. А так – постоянная борьба со смертью, на глазах у несчастных, напуганных жителей; на троих спасенных – один умерший, все очень серьезно и неоднозначно. Еще чуть-чуть – и ее все без исключения твои соседи носили бы на руках и умоляли совершить очередное чудо. Но она не учла того, что воду использовали не только люди – вы же и кур своих поили, и грибную плантацию орошали.

Я замолк, переваривая услышанное. Поняв, что вскоре мы вымрем не от кошмарных язв и рвоты, а тупо от отсутствия еды, она применила противоядие не точечно, не индивидуально, отмаливая заболевших, а просто высыпав порошок в общую трубу. Она и раньше могла это сделать! С самого начала, как только догадалась о причинах «эпидемии» и состряпала антидот! И не было бы этих страшных, ненужных смертей. И ведь еще неизвестно, какая побочка вылезет со временем у тех, кого она таким чудесным образом «вылечила»! Вот ведь тварь!

Оскар и Жора тем временем уже вовсю обсуждали предстоящий День города – что это и с чем его едят.

– «Мишлен», – не особо вслушиваясь в их разговор, пробормотал я. – И патроны с гранатами.

Оба уставились на меня.

– Ну? Продолжай! – потребовал Оскар.

– Нет, сперва скажите, что теперь будет с учителем?

– Кир, сейчас не это важно! – осторожно вмешался брат. – Сейчас другие жизни на кону!

Я отмахнулся:

– Не бывает такого, чтобы одна жизнь была ценнее другой. Мы ведь именно это только что обсуждали, да, Оскар?

У меня не укладывалось в голове. Жил-был старичок. Кстати говоря, не такой уж тихоня – он иногда довольно эмоционально высказывался на собраниях. Ну да все там были эмоциональны – парня, вон, выкидушкой зарезали, а я даже не запомнил, как его звали. Это я человек неконфликтный, предпочитал в сторонке посидеть, еще лучше – в одиночестве, а соседи мои только так зажигали! Так вот: живет себе бывший школьный преподаватель, наблюдает за тем, как медленно загибается… коллектив. Пытается что-то исправить, берется учить детей, да только никому это не нужно. Год за годом он видит одно и то же – вырождение. Деградацию. Обыдление. То есть то, что противно самой природе педагога и просто хорошего человека с душой, болящей за ближнего. За сограждан. За нацию. За все человечество. А потом что-то щелкает в голове этого хорошего человека – и он находит, как ему кажется, панацею от всех бед. Радикальный способ что-то изменить. И потом день за днем на его глазах болеют, страдают и умирают соседи – те, ради кого он, собственно, и старался. Каково это? Мучился ли он угрызениями совести, когда Божена отмаливала покрытых язвами детей? Стискивал ли собственные зубы, когда видел, как Васек теряет свои? Плакал ли по изошедшему зеленой рвотой птичнику Прохору и тому мужику… как его… у меня всегда была плохая память на имена. Какими словами Николай Захарыч убеждал себя, что все идет по плану? Как это вообще возможно?! Как с этим жить?!

– …на ремне, – донеслось до меня издалека.

– Что?

– Ты спишь, что ли? Я говорю, когда в Могильник пришли брать пробы воды, учитель понял, что его вот-вот вычислят, а воз и ныне там, то есть ничего он не добился своими действиями, все стало только хуже. Ну и удавился на ремне, оставив предсмертную записку. Все? Ты доволен? Теперь мы можем вернуться к Дню города?

На этих словах Босс вдруг посинел, широко раскрыл глаза и стал хватать ртом воздух.

– Шпц!.. – прохрипел он. – Шпц…

– Э! Э! – Мы с братом вскочили на ноги. – Илья, тут какая-то хрень с Оскаром! Врача нужно! Быстро!

Илья, будто стоял на пороге, мигом возник в кабинете.

– Приступ, с ним такое бывает, сейчас… – Ординарец суетливо придвинул стул ближе к задыхающемуся Оскару, усадил Босса и принялся бегать по комнате, переставляя с места на место все, что в ней находилось.

– Что ему нужно? Воды? Таблеток? Что искать-то?

– Коробочку со шприцем и ампулой. Должна быть тут. – Илья переводил взгляд с полки на полку, с предмета на предмет, словно пытался угадать местонахождение лекарства. – Вечно он ее куда-нибудь заныкает… Оскар, да помогите же мне! Хоть намекните, где искать!

– Так, может, послать кого-то за другой ампулой? Он же сейчас задохнется!