Гэв Торп - Предъявление обид [ЛП]

Еще несколько часов гномы сражались, заставляя гоблинов платить высокую цену за их преследование. В некоторых местах туннели были буквально заполнены мертвецами, поскольку гномы складывали тела гроби, чтобы сделать баррикады для защиты, или поджигали груды трупов, чтобы блокировать продвижение гоблинов.

Два инженера, сопровождавшие Барундина, изготовили небольшие заряды черного пороха и снарядили ловушки, которые запускали камнепады и обвалы на головы преследующей орды гоблинов, перекрывали туннели или душили их убитыми.

Стрелы гоблинов с черными перьями отскакивали от стен и потолка, Барундин и его молотобойцы последними ступили на лестничную клетку, ведущую вниз, к Унгдрину. Барундин бросил последний кислый взгляд на царство Дуканкор Гробказ-а-Газан, прежде чем повернуться и сбежать вниз по ступеням.

Он слышал грохот сотен шагов неподалеку от себя, когда гоблины хлынули вниз по лестнице вслед за отступающими гномами. Их хриплое кудахтанье и мерцающее пламя факелов преследовали его.

Выбежав на дорогу из-под широкой сводчатой лестницы, Барундин с удовольствием увидел, что его воинство организовались в нечто, напоминающее армию, и стоит в ожидании неподалеку от входа.

В частности, он увидел четыре ствола органной пушки справа от себя, направленные прямо на лестницу.

За ней он увидел Гаррека Сильвервивера, одного из инженеров-танов, держащего длинный шнур. Инженер показал ему поднятый вверх большой палец, когда король прошел по флагам и занял позицию в центре вытянувшейся шеренги, ожидая гоблинов.

В поле зрения ворвался первый гроби, подгоняемый своими товарищами-гоблинами сзади. Они были встречены градом арбалетных болтов и погибли. Другие быстро последовали за ними и были встречены оглушительным залпом ружейного огня, который разорвал их в клочья. Все еще не осознавая опасности, ожидающей их, в поле зрения ворвалось еще больше гоблинов, почти спотыкаясь от возбуждения.

— Скофф! — крикнул Гаррек, дергая за шнур органной пушки.

Боевая машина извергла огонь и дым, когда стволы выстрелили в быстрой последовательности, бросая четыре пушечных ядра размером с кулак в массу гоблинов. Втиснутые в тесноту лестничного прохода, они никак не могли избежать обстрела, и тяжелые железные шары прорвались сквозь гроби, разбивая головы, пробивая грудные клетки и отрывая конечности. Спутанные останки зеленой плоти, темной крови и черных одежд усеяли ступени.

Понимая, что им не удастся застать свою добычу врасплох, гоблины остановились и скрылись из виду, хотя некоторые из них скатились вниз по ступенькам, сопровождаемые детским хихиканьем гоблинов, которые их толкнули. Наступило затишье, и гномы стояли молча, прислушиваясь к скрипучим, высоким голосам гоблинов, которые спорили между собой о том, что делать. Время от времени какой-нибудь бедный доброволец, спотыкаясь, спускался по ступенькам и успевал лишь испуганно вскрикнуть, прежде чем его сбивала стрела или пуля.

Через час с лишним, под громкий смех и крики, гоблины, наконец, начали отступать назад по ступеням. Барундин приказал железнобойцам следовать немного позади и убедиться, что гоблины не отступают ложно, а также выставить охрану на верхней площадке длинной лестницы. Сделав это, он приказал своим воинам немного отдохнуть и поесть.

Пока гномы доставали из своих тюков воду, сыр, холодное мясо и каменные лепешки, Барундин разыскал Бальдрина Гурниссона, тана, оставленного в резерве. Он увидел пожилого гнома, беседующего с одним из бегунов.

— Какие новости от Хенгрида? — спросил король, подходя к ним.

Тан и бегун повернулись к Барундину с печальными лицами.

— Ну же, рассказывай! — рявкнул Барундин, который был не в настроении для любезностей. — Как поживают Хенгрид Драгонфое и его армия?

— Мы не знаем, мой король, — ответил Болдрин, запуская узловатую руку в длинные косы своей бороды.

— Я не смог их найти, — объяснил бегун, и на лице безбородыча отразилось беспокойство. — Я все искал и искал, расспрашивал остальных, но с тех пор, как они отправились в путь, никто их не видел и ничего о них не слышал.

— Я не знал, идти им на помощь или нет, — сказал Болдрин, горестно качая головой. — Я все еще могу идти, если ты прикажешь.

Барундин снял шлем и провел пальцами по спутанным, потным волосам. Его лицо было покрыто грязью и кровью, борода спутана и спутана. Его броня была поцарапана и помята, заляпана кровью гоблинов и забрызгана кишками троллей. Он уронил шлем, и в наступившей тишине звон его падения пронесся по Унгдрину, как похоронный звон.