Гэв Торп - Предъявление обид [ЛП]

Затем был эпизод с двумя молодыми халфлингами, которые были найдены в интимной близости под фургоном Норбреда Стерни, и Барундин был вынужден прибегнуть к ведру воды, чтобы разрешить ситуацию, прежде чем некоторые из старших гномов взорвались от возмущения.

Как раз в тот момент, когда он терял волю к жизни, по округе распространилось приглашение, что гостиница «Красный Дракон» готова предоставить бесплатный эль и еду смелым защитникам Мидгуотера. Барундин, хотя и был благодарен за проявленную щедрость, но затем занялся долгим и сложным процессом планирования того, как заманить восемьсот жаждущих гномов в гостиницу размером не больше кузнечного горна, убедившись, что осталось достаточно дварфов, чтобы защитить лагерь от жадного внимания халфлингов.

Когда он наконец смог сам насладиться гостеприимством таверны, поздно ночью, после того как многие другие ушли спать, он был менее чем взволнован, обнаружив, что старый халфлинг, Шейла, полюбила его. Он был уверен, что его ягодицы будут черными и синими от ее игривых, но болезненных знаков привязанности.

Тут с некоторым облегчением освободился столик, стоявший рядом с закутком, и Барундин со вздохом поспешно занял его место. Однако облегчение было недолгим, когда двери открылись и вошел его отец, громко требуя кружку лучшего эля. Барон Вессал, пригнувшись, вошел в низкий дверной проем, за ним следовал его маршал Кульфт.

Троица увидела Барундина и направилась к нему через весь трактир, мужчины согнулись в поясе, чтобы не задеть балки потолка. Барундин с трудом поднялся на ноги, чтобы освободить место для вновь прибывших, Шейла тем временем принесла три пенящихся кружки и с грохотом поставила их на стол. Она протянула руку, чтобы якобы вытереть пролитую кровь, и Барундин попытался втиснуться в кирпичи стены, когда халфлингша прижалась к нему в попытке протиснуться мимо.

Когда она ушла, они устроились поудобнее, и Барундин сумел очистить свой разум и сосредоточиться на своем пиве, блокируя случайные разговоры, которые проходили между остальными. Он смутно услышал, как снова заскрипели ржавые петли дверей, и почувствовал, как рядом с ним напрягся отец.

— Клянусь развевающейся бородой Грунгни… — пробормотал Трондин, и Барундин поднял голову, чтобы посмотреть, что происходит.

Перед дверью стоял торговец, все еще закутанный в свой рваный дорожный плащ, с тяжелым рюкзаком за плечами. Он оглядел постоялый двор на мгновение, пока его взгляд не задержался на Трондине.

Когда он пересек комнату, коробейник вытащил из-за пояса трубку и принялся набивать ее табаком.

К тому времени, как он добрался до их столика, он уже деловито пыхтел трубкой.

— Приветствую тебя, король Жуфбара Трондин, — коротко поклонился гном.

— Это что, ваш друг? — сказал Вессал, подозрительно глядя на новоприбывшего.

— Вовсе нет, — проворчал Тронд. — Я думаю, он как раз собирался уходить.

— Я остаюсь здесь только благодаря гостеприимству громболги, а не по приглашению короля Жуфбара, — ответил торговец, пробираясь на край скамьи и толкая Кульфта в барона.

Король ничего не сказал, и воцарилась тревожная тишина, нарушаемая только потрескиванием огня неподалеку и бормотанием за другими столами.

— Значит, завтра ты будешь драться? — сказал незнакомец.

— Да, — ответил Тронд, уставившись в свою кружку с элем.

— У вас здесь прекрасный отряд воинов, — сказал незнакомец. — А ты уверен, что этого будет достаточно?

— Я думаю, мы справимся с несколькими орками, — сказал Барундин. — У нас также есть люди барона. Почему ты спрашиваешь, ты что-то знаешь?

— Я много чего знаю, безбородыч, — сказал коробейник, прежде чем сделать паузу и выпустить три кольца дыма, которые поплыли вокруг головы Кульфта. Спутник барона громко кашлянул и смахнул их рукой.

Незнакомец посмотрел на Трондина.

— Я знаю, что тот, кто тверд, как камень, раскрошится, как камень, — сказал торговец, глядя на барона. — И тот, кто тверд, как дерево, сломается, как дерево.

— Послушай, бродяга, мне совсем не нравится твой тон! — ответил Вессал. Он посмотрел на Трондина. — Не могли бы вы установить контроль над своими людьми, что распространяют повсюду подобную клевету?

— Он не из моих людей, — проворчал Тронд.

— Что ж, похоже, за один день ничего не изменится, — сказал незнакомец, убирая трубку и вставая. — Даже такой старый дурак, как я, может сказать, когда ему рады, а когда его мудрость остается без внимания. Но ты вспомнишь об этом в свое время, и тогда ты всё узнаешь.