Гэв Торп - Предъявление обид [ЛП]

— Ну что, пойдем? — спросил король. Вессал кивнул. Когда они начали подниматься по дороге, Трондин остановился и похлопал себя по поясу. Нахмурившись, он повернул обратно на дорогу, но халфлинга нигде не было видно.

— Маленький крути украл мою трубку! — воскликнул король.

— Я пытался предупредить вас, — сказал Вессал. — Я уверен, что вы скоро получите её обратно, только не обвиняй никого в воровстве — они не принимают его в споре.

— Но он же украл мою трубку! — прорычал Трондин. — Воровство есть воровство! Я собираюсь обсудить это со старейшиной, когда мы ее увидим.

— Это не поможет, — сказал Вессал, кивнув головой, чтобы они продолжали идти по дороге. — Они просто ничего не понимают. Вот увидите.

Белый камень городских стен был покрыт копотью, когда пламя и дым поднимались в небо из горящих зданий внутри эльфийского поселения Тор Алесси. Высокие шпили, чьи вершины сверкали серебром и золотом, исчезали в густых облаках, поднимаясь на многие сотни футов в задымленное небо.

Двойные ворота, защищенные тремя стройными башнями, были разбиты и сожжены, а каменные блоки упали на землю, когда в них врезались валуны, брошенные в небо. У самих ворот невысокие фигуры в доспехах тащили вперед таран с железным древком.

Стаи белых стрел обрушились на армию гномов с потрескавшихся зубчатых стен наверху, пробивая поднятые щиты и промасленные кольчуги. Испепеляющий огонь из повторяющихся метателей болтов швырял похожие на ветки ракеты в ряды собравшейся толпы, вырубая по дюжине гномов за раз, пробивая дыры в плотной массе, напирающей на осажденные башни ворот.

Над гномами продолжался шквал камней из осадных катапульт, а закованные в броню воины устремились вперед, чтобы занять места павших. С оглушительным грохотом таран врезался в толстые белые бревна правых ворот, взметнув в воздух щепки и осколки металла. С громким приказом гномы оттащили таран назад, некоторые из них оттащили в сторону мертвых, чтобы освободить место для железных колес боевой машины.

С коллективным ворчанием, которое можно было расслышать сквозь треск пламени и крики раненых и умирающих, гномы снова двинулись вперед, зазубренный шип в виде головы барана снова вонзился в дерево, прорвался между досками ворот и прорвался сквозь прутья решетки.

С торжествующим ревом гномы ринулись вперед, навалившись всем своим весом на таран и заставив пролом в воротах стать еще шире. Выхватив топоры, гномы продолжали рубить доски, пока не осталось достаточно места, чтобы пробиться сквозь них.

Буря стрел пронеслась сквозь ворота, вонзаясь в головы в шлемах и пронзая железные кольца кольчуг. В центре атаки гномов стояла фигура, облаченная в богато украшенные пластинчатые доспехи и сверкающую кольчугу, с плеч которой ниспадал пурпурный плащ. Его лицо было скрыто за металлической маской предка шлема, из-под которой струилась длинная белая борода, перехваченная золотыми лентами.

Доспехи воина светились рунами, а знаки на его огромном двуручном топоре пульсировали магической энергией, когда он с грохотом ворвался в строй эльфов, волшебное лезвие с легкостью рассекало броню, плоть и кости.

Никто из других гномов не знал, кто этот таинственный воин и откуда он пришел, и за долгие годы сражений никто не мог вспомнить, когда он впервые появился. Как мстительный дух он появился в первой же битве против эльфов, когда древний союз был разрушен из-за разногласий. По мере распространения слухов о доблести этого воина ему давали простое имя, но теперь оно вызывало в памяти образы кровопролития и мести — Белый Гном.

Барундин нахмурился и повернулся к стоявшей позади него официантке-халфлингу.

— Если ты еще раз ущипнешь меня за задницу… — прорычал он. Но Шейлу Хартфланкс это не волновало. Ухмыльнувшись и подмигнув, она повернулась и прошествовала между столиками маленькой гостиницы, с энтузиазмом размахивая кувшинами перед гномами, которые собрались здесь на вечер.

Весь день Барундина донимали жалобы других гномов. Его отец, в своей мудрости, немедленно отложил все дела, связанные с халфлингами, на принца и закрылся с Арбреком и другими его советниками. С тех пор Барундин не имел ни минуты покоя.

Он был вынужден выставить постоянную охрану вокруг багажного поезда после того, как ему доложили, что лёгкие пальцы народа Мута тащили эль, табак, простыни, чёрный порох и всякую всячину. Отец велел ему не трогать никого из халфлингов, а осторожно, но настойчиво держать их на расстоянии вытянутой руки.