Гарри Гаррисон - Король и император

— Лжепророк! — шипел голос внизу. — Лжемессия!

Позади Эркенберта во мраке появились другие тени — Хунд и Свандис, далеко опередившие остальных людей Пути, которые в данный момент по настоянию Квикки покидали город, чтобы разыскать своего вождя. А эта пара, привлеченная раздорами рыцарей из-за Грааля, подобралась среди деревьев и кустов. У Хунда не было оружия, а у Свандис — только длинная стальная заколка для волос. Для дочери Ивара и внучки Рагнара этого было достаточно. Когда бывший дьякон замахнулся обеими руками, тонкое жало вонзилось ему между шейными позвонками. Он упал к комлю дерева лицом вниз.

— Как нам его снять? — спросил Хунд.

Свандис молча указала на старый деревянный Грааль, когда-то давно использованный для такой же цели, а теперь небрежно отброшенный в сторону рыцарями, поделившими золотые украшения из реликвария.

Хунд приставил лесенку к дереву, взобрался, высоко над своей головой и над головой Шефа увидел длинный гвоздь, пробивший оба запястья.

— Мне нужны инструменты, — сказал он. — Они есть у Торвина.

— У меня есть все, что нужно, — раздался новый голос.

Свандис обернулась в прыжке, выставив заколку. Из мрака показались еще двое. К своему удивлению, Свандис узнала провидца Фармана, про которого все думали, что он находится на стоянке флота, и еврея Соломона, исчезнувшего предыдущей ночью во время боя.

— Я встретил Соломона на дороге, — сказал Фарман. — Прячась, он увидел многое из того, что произошло за сегодняшний день. Но я уже и так знал, что Шеф здесь, и знал, что с ним сделали. Не все видения лишь игра разума, Свандис. Вот, я приготовил клещи.

Через несколько минут Шефа уложили прямо на землю. Хунд послушал его сердце и поднес воды к пересохшим губам. Понюхал почерневшую рану на распухшей ноге.

— Я пойду за Торвином и остальными, — сказала Свандис. — Ему нужны кров и защита.

Фарман, подняв руку, остановил ее:

— Он получит и то и другое. Но не от Торвина и не от Пути. Если мы сейчас выходим его и вернем к власти, подумай, что станут говорить. Одноглазый король, распятый вне городских стен, хромой кузнец, восставший из мертвых. Из него сделают живого бога. Нет. Пусть он исчезнет в темноте, и пусть мир получит передышку. Он повернул историю на другой путь, и этого достаточно.

— Ты оставишь его умирать?

— Отдайте его мне, — сказал сидящий рядом с Шефом Хунд. — Когда-то мы были друзьями. Он часто говорил, что мечтает завести хижину в низине, ловить угрей, выращивать ячмень, жить тихо и спокойно. Если вдруг Шеф выживет, я отвезу его на наши болота. Вряд ли он выдержит операцию, без которой мне не обойтись, но мало ли…

— До норфолкских болот отсюда тысяча миль! — вскричала Свандис.

— Септимания все-таки поближе, — сказал Соломон. — Я могу спрятать его там на время. Мой народ не хочет, чтобы новый мессия будоражил мир.

— Вы трое, берите его, — сказал Фарман. — У него остались браслеты, и вот еще золото, что было на корабле. — Он бросил на землю мешок. — Спрячьтесь здесь, пока не уйдут все люди императора и люди Пути, пока не вернутся местные жители. Если выживет, отвезите его домой, но пусть об этом никто не знает. Пути он больше не нужен. — Фарман склонился над королем, снял с него амулет Пути. — Я куда-нибудь подброшу амулет, чтобы его обязательно нашли. Тогда подумают, что король мертв.

— Но люди не узнают правды, — сказала Свандис.

— И подменят ее вымыслом. Будут рассказывать, как верные друзья унесли Шефа с поля битвы и больше их никто не видел. Все попали в Асгард, в Валгаллу, в Трудвангар. Боги приняли их, сделали равными себе. Он не бог, который стал человеком, а человек, который стал богом. Это хорошая легенда для грядущих времен.

Фарман повернулся и безмолвно исчез в темноте. Неподалеку раздавались крики, мелькали факелы. Люди Пути во главе с Квиккой и Торвином искали своего пропавшего короля.

— Нам пора уходить, — сказал Соломон.

— Как мы его понесем?

— Снова возьмем Грааль. Пусть сослужит последнюю службу, а ночью сожжем его на костре, чтобы он больше никого не погубил.

Мужчины стали привязывать израненного Шефа к лесенке, и тут он зашевелился, забормотал.

— Что он сказал? — спросила Свандис.

— Я не расслышал, — ответил Соломон.

— Я расслышал, — сказал Хунд. — Его разум блуждает далеко отсюда.

— Так что же он произнес?

— «Вверх по лестнице к свету». Но я не знаю, из какой тюрьмы он считает себя выходящим.

Двое мужчин и женщина двинулись со своей ношей в темноту, прочь от факелов.