Гарри Гаррисон - Король и император

Зрители первое время безмолвствовали, тревожась за исход поединка, потом возбужденно загомонили на разных языках:

— Пользуйся своим щитом, Бранд!

— Коли острием, герра!

— Не останавливайся!

— Ударь его копьем!

Эркенберт тоже понял, что приближается решающий момент. По его собственным представлениям, именно он предопределил исход событий в день уничтожения королевского дуба в языческой Упсале, своевременно накинувшись на необъятное дерево с топором. Когда придет пора составлять его агиографию — описание жития святого, — было бы неплохо, чтобы легко нашлась деталь, подчеркивающая присутствие Эркенберта и при втором великом посрамлении язычников.

Схватив знамя Грааля с алтаря, Эркенберт выскочил из толпы, поднял его и гаркнул во всю силу легких:

— In hoc signe vinces! С этим знаком победишь!

Бранд увидел, что император отвлекся на крик, и впервые за все время боя взялся за рукоять алебарды обеими руками. Он яростным взмахом отбил удар в голову, сделал два шага вслед отступающему противнику, снова прижав того к краю площадки, и полным махом рубанул от плеча в туловище. Слишком высоко, чтобы перепрыгнуть, слишком низко, чтобы поднырнуть, а отскочить уже некуда.

Император шагнул внутрь описываемой алебардой дуги и ударил мечом из лучшей испанской стали не по оружию, а по запястью держащей его руки. Мгновение казалось, что удар Бранда не встретил препятствия, алебарда ткнулась в разбитый щит императора и выбила его вместе с Копьем. Затем она покатилась по земле, зажатая в отсеченной руке. Кровь мгновенно хлынула из запястья, товарищи великана издали громкий стон.

Император опустил меч. Он понял, что лишился щита, и встревоженно обернулся к Святому Копью, лежащему рядом с отсеченной кистью. В этот момент Бранд снова шагнул вперед. Его изувеченная правая рука бессильно повисла, но к левой руке был привязан маленький щит-кругляш, которым он еще ни разу не воспользовался. Сжав кулак, Бранд ударил левой сверху вниз. Край щита угодил прямехонько в шею императора, нагнувшегося за своей реликвией. Кость сломалась с треском, от которого меж стен пробежало эхо. Затем в наступившей гробовой тишине император рухнул, его голова вывернулась под неестественным углом.

Бранд стремительно нагнулся и вырвал Святое Копье из мертвой руки. С дюжину рыцарей ордена инстинктивно подались вперед, протягивая руки к священному предмету. Бранд отступил в нахлынувшую толпу викингов, размахнулся и зашвырнул Копье на стену; заходящее солнце последними лучами высветило инкрустированные на наконечнике золотые кресты.

— Ваш бог вас обманул! — выкрикнул Бранд, а заботливые руки уже бинтовали его запястье и накладывали жгут на предплечье.

Некоторые из рыцарей поняли его слова, а некоторые нет. Но всех охватил один и тот же мистический ужас. Больше они не будут сражаться. Сначала им требуется осознать, что произошло. Риттеры и брудеры ордена потянулись в подступающие к крепостной стене улочки, желая поскорее добраться до своих лошадей и покинуть злосчастный город.

Двое из них, баварец Тассо и бургундец Йонн, задержались, чтобы поднять с земли своего императора. Тассо закинул тело на плечо, а Йонн обнажил меч и попятился в арьергарде, готовый отразить любой враждебный выпад. И тут взгляд его упал на знамя Грааля, воткнутое в землю. «А где же наш жалкий дьякон, которого император сделал римским папой?» — с гневом и отчаянием подумал Йонн. Эркенберт обманул, и его знак тоже был обманом! Йонн ударил мечом по древку, и с последним лучом солнца знамя рухнуло на землю.

Шеф понимал, что умирает; вокруг померк свет. Он не знал, ночь ли наступила, или его подводит единственный глаз. Но все еще различал звуки. Из темноты доносился знакомый голос. В первый раз Шеф услышал его много лет назад, в Йорке, когда началась его подлинная жизнь, в день смерти Рагнара. Это был голос Эркенберта, и он выкрикивал: «Император убит!» Но как такое могло случиться?

Внизу раздавались голоса многих людей. Рассудок Шефа сделался напоследок пронзительно ясным, стало легко разобрать, о чем говорят. Рыцари Грааля спорили между собой, не в силах поверить, что их император потерпел поражение, что его священная миссия провалена. Раздавались обвинения в вероломстве и предательстве, потом началась свара из-за золотого ларца, в котором хранился Грааль, посыпались удары. Шеф не узнал, кто победил.

Через некоторое время он понял, что залитая ночной темнотой полянка опустела. Его стражники ушли. Но разве они не должны были напоследок проткнуть распятого копьем? Впрочем, удалились не все. Шеф открыл глаз и увидел силуэт под его деревом. Каким-то образом нога снова оказалась на перекладине, которая до сих пор не дала королю умереть; он способен был видеть и думать. Внизу стоял дьякон Эркенберт, Шеф узнал его тонзуру и черную сутану. Тщедушный человечек, подобрав чье-то копье, теперь неумело им замахивался. Хотел пронзить грудную клетку, как это сделал с Христом германский центурион в давнем видении, ниспосланном Шефу в норвежском фьорде.