Виктор Точинов - Новая Инквизиция

Над головой продолжалась дискуссия об идейной сути Мессианства, Лесник особо не вникал. Его интересовало лишь одно из разговора – что и как будет делать бывший Хачатрян, ныне именуемый Буланским. А еще Лесник хотел бы расписать партитуру с Дианой, но не мог придумать, как.

Зрачки девушки дернулись в сторону. Снова уперлись в Лесника. И еще раз, и еще. Рискуя заработать косоглазие, он проследил за ее взглядом. Там, в полутора метрах от его головы, лежал СПП. На рукояти вмятина от пули, но на вид вполне работоспособен. Три стрелы еще оставались в стволах. Уже лучше. Не придется лезть с голыми руками на автоматы.

Тут незримый фильтр, через который мозг пропускал звучащий в ординаторской разговор, подал сигнал: важно!

Лесник прислушался… Так-так… Арик-джан собрался пристрелить Копыто и устроить бойню младенцам. Потом раздался интересный звук. Автомат? Автомат поставлен к стене? Думает прикончить тенятника из того самого браунинга? Хотелось поднять голову и убедиться. Но Лесник не стал зря рисковать.

План созрел мгновенно. Юзефа и отца Алексия убивать сейчас, похоже, никто не собирается. Можно пожертвовать Копытом. Пусть хоть какая-то будет польза от гада… Дать его пристрелить – и пусть уходят отсюда. И аккуратно расстрелять лже-супругов на пути к детскому отделению. В спину. Не рыцарский турнир, в конце концов.

Лесник посмотрел на Диану, раздумывая, как бы поделиться планом действий. Девушка яростно подмигивала ему.

Понадобилось несколько секунд, чтобы понять – это азбука Морзе.

Алексей Николаевич шагнул вперед. На пути его лежали мертвые тела, но он как-то сумел пройти между ними, не задев и не наступив. Подошел к Буланскому.

– Остановись, Даня. Еще есть шанс. Я знаю, душа для тебя – поповская выдумка, и ты не боишься потерять то, чего, по твоему мнению, нет. Подумай о другом. Ты сам знаешь, к чему приводит такая гекатомба невинных. Человеком после нее остаться невозможно – это ты тоже знаешь. Ты сам убил достаточно много нелюди, чтобы сомневаться. Ты стоишь на самой грани – и не стоит переступать ее. Остановись. Пока ты человек – остановись.

Ответ Буланского прозвучал тихо и даже тоскливо:

– И это говоришь мне ты? Мне – ты? После всех лет, что мы вместе провели в Капитуле? И не говори, что твои руки чисты… Скажи, Леша, со сколькими ровесниками ты перезваниваешься? Или переписываешься? Люди столько не живут, Леша…

Закончил он совсем иначе:

– Начинаем, Сусанна. Всем этим (кивок на пол) – по контрольному. А для начала… Лязгнул затвор браунинга. Но начать Сусанна не успела. Буланский тоже. Первой начала Диана.

Лесник рванулся к оружию.

Скользнул по полу, как ныряющий пловец – руки вытянуты вперед. Одна еще смыкалась на рукояти – другая оттолкнулась, толчком переворачивая тело.

Мгновенная картинка: Маша в воздухе, летит на Сусанну; Буланский вскидывает браунинг.

Почти одновременно:

Автоматная очередь.

Щелчок браунинга.

Два выстрела из СПП.

Звук падающих тел.

Хрип.

И все кончилось. Вернее – застыло в неустойчивом равновесии. Лесник поднялся с колен, в вытянутой руке пистолет с последней стрелой. Женщины лежали неподвижно, Сусанна снизу, Маша сверху. Обе не шевелились; Копыто – тоже, над сердцем набухал красный кружок…

Буланский – на ногах, правая рука висит плетью, браунинга в ней нет. Левая обхватила шею Алексея Николаевича – и в ней нож.

Рядом с Лесником – Юзеф. Пошатывается, в руке ходуном ходит чей-то пистолет, вроде кого-то из близнецов.

Пат.

– Убей его, – глухо сказал Юзеф. – Стреляй, я не в форме…

Богдан стоял не статично, двигался к двери крохотными шажками – к двери, ведущей на детское отделение (кружным, правда, путем). И ловко прикрывался телом священника. Попасть, не зацепив отца Алексия, было почти невозможно. Тем более из СПП – под водой целятся совсем по другому принципу. Тем более правой рукой – с ничего не видящим правым глазом…

Пятясь, Богдан добрался до двери, прислонился к ней спиной. Лесник выжидал – сейчас противник хоть на секунду уберет нож от горла пленника. Иначе одной рукой не управится, дверь открывается внутрь.

Богдан тоже это понял – и замер. Снова пат.

Лесник искоса глянул по сторонам. Юзеф привалился к стене, пистолет бессильно опущен. Диана? Нет, второй раз не воскреснет… Даже если броник вдруг выдержал – жестокая контузия с потерей сознания. Отец Алексий тоже не в счет, даже не делает попыток вырваться…