Даниэль Дакар: Легионер

Взяв с подоконника приготовленные медикаменты, он присел на краешек массивной кровати и занялся тем, чем давно следовало.

— Не бойся меня, хорошо? Сейчас я приложу ухо к твоей груди, мне надо прослушать сердце и легкие. Знаешь, как бывает? Снаружи ничего страшного, а внутри сплошные неприятности.

Так, сердце частит (надо думать, с перепугу), но бьётся ровно. Хрипов и бульканья не слышно. Уже легче. И кулачки разжались. Самое время проверить руки. Маленькие ладошки не по-детски жёсткие от ежедневной тяжелой работы, предплечья, помимо синяков, покрывают царапины, ожоги и мелкие шрамы. Но кости целы и суставы не воспалены.

— Теперь ноги… не дрожи, я только пощупаю, надо же проверить…

Проклятье! Ах ты, гнида, погань, ничтожество! Вот они, ссадины на внутренней стороне бедер! Не соврал, гад… уж лучше бы соврал… Himmel Arsch und Zwirn!!! [2] Грубое немецкое ругательство Разве можно — так?! Братья защищать должны сестёр, защищать!!!

Выполнение именно этого правила привело когда-то Конрада в Легион. Еле успел подписать контракт, прямо из-под носа преследователей выскользнул, теряя клочья шкуры…

— Потерпи, маленькая, я знаю, что больно, но надо. Надо. Потерпи.

Заживляющая мазь… дышащий пластырь сверху… так, кажется здесь всё. Переломов нет, трещин, вроде, тоже — и на том спасибо. Кровоподтёк на голени Дитцу совсем не нравился, но до врача, пожалуй, мог и потерпеть.

— Согни ноги в коленях, я должен разобраться с твоим животом. Организм устройство сложное, всякое бывает. Так больно? Точно нет? А так?

Сержант прилагал почти нечеловеческие усилия к тому, чтобы его голос звучал обыденно, чтобы бушующее внутри бешенство не вырвалось наружу и не напугало еще больше и без того перепуганную почти до обморока девчонку. Настоящего мрина обмануть и думать нечего, но, может быть, с никчёмой прокатит?

— Сядь и нагнись вперед, я посмотрю спину.

Конрад не был врачом, однако за время службы приобрел богатейший опыт в определении полученных бойцами повреждений. Тот последний удар в бок немало его беспокоил, но, похоже, ребра всё-таки целы.

— Теперь сделаем пару уколов. Бояться нечего, поверь, это сущая ерунда. Ну, вот и всё. Я сейчас накрою тебя простыней, полежи. Позову, когда ужин будет готов. Руди!

Сидящий рядом с изголовьем пес неодобрительно скосил один глаз, а Лана вздрогнула.

— Тебе с ним спокойнее, да? Никаких проблем. Руди, остаёшься.

Бросив последний взгляд на пса, который умостил передние лапы на кровати и — вот ведь чудеса! — подсунул морду под ладонь девочки, Конрад вышел в большую комнату, служившую одновременно гостиной и кухней. Следующей задачей было приготовление ужина. Интересный у него выдался вечер, нечего сказать… кстати, гуся-то нет! Ну ладно, для сегодняшнего вечера он и не предполагался, а завтра-то что? И чем, кстати, кормить малышку сейчас?

Допустим, генетическая совместимость мринов и обычных людей предполагает, хотя бы отчасти, совместимость рациона, но всякое бывает. Сам он собирался обойтись на ужин сандвичами, да и вообще, кулинар из него… эх, где наша не пропадала! Уж от свежих-то яиц девчонка не откажется. Ветчина есть, масло тоже, замороженного хлеба хватает, надо только разогреть… переночуем, а там поглядим, что к чему.

Возящийся у плиты Конрад вдруг поймал себя на том, что напевает, и мысленно усмехнулся. Что ж, все правильно, какой сочельник без песен?

Потрясающая мешанина имён и фамилий, характерная для мринов, приводила Дитца в состояние брюзгливого восхищения. Стряпчего, к которому он привез Лану, дабы зарегистрировать купчую, звали, к примеру, Вольфганг Мариани. И Конрад теперь даже побаивался спрашивать, как его имя звучит полностью.

Впрочем, полное имя его нынешнего имущества тоже стоило того, чтобы хоть раз, да проговорить его вслух. Светлана Кронберг Ордоньес Лазарев ррат Зель-Гар. Каково?!

— Эээээ… — протянул Конрад, вертя в руках лист тонкого пластика, минуту назад выплюнутого принтером. — Джи Мариани, а почему у Ланы столько фамилий? Я думал, она просто Кронберг…

Юрист снисходительно улыбнулся, и полосы на его лице, идущие от уголков глаз к вискам, почти скрылись в глубоких морщинах.

— Вы новичок на Алайе, джи Дитц, — тоном утомленного тупостью окружающих всезнайки произнес он. — Все просто. Фамилия её отца — Кронберг, матери — Ордоньес. Кровь Бэзила Лазарева пришла по материнской линии, поэтому его фамилия идет третьей. Всем прямым потомкам Лазарева традиционно дают русские имена. Ну а ррат Зель-Гар означает, что…