Даниэль Дакар: Легионер

Следовало бы, наверное, вызвать врача, но кто из толковых поедет на ночь глядя в эту глухомань? А бестолочи мы девчонку не доверим, нет. Да и не был Конрад знаком ни с одним врачом в окрестностях. Ему вроде и незачем, здоров, как бык… кто же знал?!

— А вот и ты. Ну что ж, совсем неплохо. Быстро управилась, молодчина. Ступай вот сюда, ложись, сейчас я тобой займусь… ч-черт! Короче, ложись, я разберусь и приду. Руди, за старшего!

Снова забросив на плечо верную Берту, Конрад вышел на крыльцо как раз в тот момент, когда к дому подкатила, подвывая и погромыхивая, битая-перебитая колымага, такая же ни на что не годная, как и сидевший за рулем Кристоф Кронберг.

— Приветствую вас на своей земле, джи Кронберг! — произнес Дитц, криво усмехаясь.

Вежливым быть не хотелось. Хотелось сходу засветить в испитую физиономию. Да так, чтобы хрустнули зубы. Мерзавец, сволочь, собачий сын!

— Джи Дитц, — с комичной важностью произнес мрин, кособоко выбираясь из-за руля, — я рискнул вас побеспокоить, чтобы уладить вопрос относительно никчемы, которую вы забрали.

Конрад покосился на застывшего на переднем пассажирском сиденье парнишку, одного из тех, кто бил Лану, и мысленно прикинул время. По всему выходит, что сначала Кронберг приехал к озерцу. Где и обнаружил одежду Ланы — и больше никаких следов ее самой. Вынюхать девчонку он мог метров пятьдесят от силы, а дальше её уже нес сержант. Но сообразить — хотя бы в общих чертах — что произошло, труда не составляло. Даже для этих насквозь проспиртованных мозгов.

— Слушаю вас. Каким образом вы предлагаете его уладить?

— Я предлагаю сто.

— Вы оцениваете её жизнь в сотню? — не давая воли душащей ярости, уточнил Конрад.

Кулаки чесались почти невыносимо. Господи, если Ты есть… сотня? Упаковка дешевого пива?!

— Никчема больше не стоит, — пожал плечами слегка покачивающийся выпивоха, делая шаг назад. Как бы ни был Кристоф пьян, отношение собеседника он явно почувствовал. А уж как съежился этот зверёныш в машине…

— Хорошо! — Дитц уже принял решение, и теперь следовало ковать железо. Был один вариант… и присутствие пацана на руку, по местным законам возраст свидетеля роли не играет. — У меня есть встречное предложение. Сто, вы сказали? Я покупаю. Покупаю Лану за указанную сумму.

Кристоф замешкался, неуверенно покосился на сына… но трубы горели, горели нестерпимо… а никчемы, не признанные родителями, числились имуществом и не более того…

— По рукам!

— Прошу в дом, — проскрипел Конрад. — Следует оформить сделку.

Составление купчей заняло совсем немного времени, и несколько минут спустя сержант-инструктор Дитц стал, по сути, рабовладельцем. Разумеется, купчая нуждалась в официальной регистрации, но деньги упали на счёт Кронберга, подписи (вот и пригодился мальчишка!) заняли положенное место, и дело было сделано. Будем надеяться. Будем также надеяться на то, что эта мразь, уже предвкушающая внеплановую выпивку, не задержится надолго.

— Одного только я не возьму в толк, джи Дитц! — пьяная развязность повеселевшего папаши Кронберга была омерзительна. — На кой вам никчема? Работница из нее никакая, подворовывает, опять же… или решили сорвать цветочек? Так вы, хе-хе, опоздали! Парни её уже откупорили, говорят — бревно бревном! Надо было, конечно, сказать об этом раньше… но вы, уж извините, и полсотни бы тогда не заплатили!

— Вон. Из. Моего. Дома, — медленно, раздельно, как читающему по губам глухому, произнес Конрад. — Вон!!! И если вы или любой из ваших недоносков ещё хоть раз окажетесь на моей земле или хоть пальцем тронете мою собственность, я буду стрелять. Сразу. На поражение. Вам ясно?!

Мирно висевшая до сих пор на плече Берта материализовалась в лапищах сержанта, глаз её дула и не думал подмигивать, и Кристоф Кронберг попятился, на ходу запихивая пацана себе за спину. Что ж, очко в его пользу, дочь продал — так хоть о сыне заботится.

— Брысь! — заорал Конрад. Это было оскорбление, смертельное оскорбление, но сил сдерживаться уже не осталось. — Брысь!!!

Когда скрип и скрежет древнего рыдвана затих вдали, сержант Дитц позволил себе немного расслабиться и даже тяпнуть пару пальцев забористого самогона. Цветочек?! Сорвать?!! Ну-ну…

Распахнув дверь в спальню, Конрад застыл на пороге.

Девчонка лежала на спине, крепко зажмурившись, закусив нижнюю губу и сжав кулачки. Худые как палки ножки были широко раздвинуты. Дьявольщина, она же все слышала!

— Умница, — произнес Конрад, заставляя себя говорить спокойно и деловито. — Так и лежи, сейчас посмотрим твои болячки.