Артём Мичурин - Еда и патроны. Прежде, чем умереть

— Про дистанционный подрыв не слыхал?

— Слыхал, — передразнил меня Садовский раздражённо. — Но не думаю, что они успели закрепить взрывчатку на бортах и крышах наших машин. Вы не воспринимаете всерьёз то, что я вам говорю! Мы подверглись атаке неустановленного противника, оснащённого лучше, чем мы! Колонну бронетехники вместе со взводом порвали на куски меньше чем за минуту, а вы сидите тут и строите из себя всезнающих умников!

— Тщ, — поднёс я палец к губам, — спокойнее. Ты же не хочешь посеять панику? У вас и без того дела так себе.

— Да, — выдавил лейтенант, силясь унять негодование. — Просто... мы не были к такому готовы. Я не был готов.

— Колонной командовал ты?

Садовский молча кивнул.

— И ты — единственный, кто выжил? — уточнил Стас.

— Я понимаю, куда вы клоните. Но, уверяю, это не так. Иначе, зачем мне возвращаться?

— Мечты, шанс, сговор, кидалово, отчаяние, надежда, — построил Станислав нехитрую цепочку.

— Я бы никогда...!

— Брось. Два центнера золота — хороший стимул, любой сможет поставить себя на твоё место, дело житейское. Просто, скажи правду и избавь всех от ненужных хлопот. Пуля в затылок — одна из лучших смертей, какие можно представить.

Лейтенант побледнел и зашатался.

— Колись, дружище, — попытался я дожать подозреваемого. — Снимешь груз с души, сразу полегчает. А вся эта офицерская честь, долг, и прочая тряхомудия — забей. Ты хотел жить красиво, у тебя не вышло. Ну, что ж тут поделаешь? Зато умрёшь молодым и здоровым, а этим неудачникам ещё руки-ноги в бою поотрывает. Поэтому — мой тебе совет — махни на всё рукой, скажи: «Пошло оно в пизду!», и сознайся. А на счёт пули в затылок мой деловой партнёр абсолютно прав, ты даже выстрела не услышишь.

Садовский согнулся и наблевал под стол.

— Какого чёрта здесь происходит? — вернулся капитан, неся в руке четыре бумажки.

— Поплохело герою, — ответил я. — Должно быть, посттравматический синдром.

— Выпейте, лейтенант, — плеснул Репин в стакан из графина и поставил перед страдальцем, после чего обратил своё внимание на нас: — Командование даёт добро. Вы получите оговорённую сумму. И теперь, — положил он передо мной и Станиславом по две бумаги и ручку, — мы всё оформим, как полагается.

— Забавно, — ознакомился я с заверенным печатями контрактом. — И что же, если платить откажетесь, нам с этим вот в мировой суд обратиться? Процесс «Коллекционер и Вдовец против Железного Легиона»?

— Можете не подписывать, если не хотите.

— Нет, — взял Станислав ручку, — мы подпишем. И, если кинете нас, снова, будем показывать каждому встречному, сопровождая задушевной историей.

— Точно, — поставил я автографы. — Глядишь и выпивкой угостят. Кстати, как насчёт аванса? Поиск информации — дело затратное.

— Сейчас казна пуста, — развёл капитан руками. — Но если вам нужна экипировка и амуниция...

— Не откажемся, — передвинул Станислав подписанный экземпляр заказчика к противоположному краю стола.

— Полученной информации достаточно?

— Более чем, — закончил я с бюрократией.

— Отлично. И ещё, чуть ни забыл, вам в помощь будет придан лейтенант Павлов.

— Это ещё для чего? — состроил недовольную мину Станислав.

— В помощь, — повторил Репин. — Кроме того, я вам не доверяю. Павлов будет информировать меня обо всём, что происходит. На этом предлагаю завершить нашу встречу и перейти к делам.

В арсенал Репин с нами не пошёл, выдал пропуска и сержанта Ерофеева с наставлением «не злоупотреблять». Кроме того удалось разорить Легион на заправленный под горло грузовик из муромского автохозяйства, двухсотлитровую бочку соляры и рацию, дабы наши странствия не затягивались, а ценная информация о ходе расследования оперативно поступала заказчику.

Как следует прибарахлившись, затарившись провиантом и немного вздремнув, с первыми лучами Солнца мы подобрали Павлова и выдвинулись навстречу приключениям.

Глава 4

Пищеварительный тракт свиньи прекрасен, он принимает от этого мира всё, что тот даёт, и превращает в говно. Овощи, корнеплоды, хлеб, икра, помои, антрекот по-бретонски — он из всего с равным успехом сделает однородную каловую массу. В том числе и из человека. Конечно, сытая свинья предпочтёт что-то менее жёсткое, но она никогда не бывает достаточно сыта. Если тот, кто работает со свиньями, надолго исчезает, соседи первым делом берут грабли и идут проверять, нет ли в загоне пряжек, пуговиц, монет и других неперевариваемых вещей. Заокская пустошь давно стала таким загоном, и нам понадобятся чертовски большие грабли, чтобы разгрести тамошнее говно.