Михаил Казьмин - Царская служба [СИ]

— Может, еще что изобретешь? — с надеждой просил отец.

— Да вот, есть кое-что, — скромно ответил я и попросил перерыв на три минуты. Поднявшись к себе, я захватил сумку, патент на нее, оформленный в Мюнхене, вернулся в кабинет и водрузил все это на стол.

— А что, удобно, да, — похвалил отец. — И вещи разложить, и носить…

— Ежели в размере портфеля сделать, чтобы укладки с бумагами лезли, то и чиновный люд купит, — добавил дядя. — Только вот кто это шить будет? У нас-то таких мастерских нет… — задумчиво почесал он щеку.

— Зато их по Москве немало, — возразил ему отец. — Будем входить с ними в долю. Товар-то уж больно ходовой получится.

— Надо еще модисток подтянуть, — вспомнил я Катю. — Дамские ридикюли делать.

Ох, не вовремя ляпнул… Нужно скорее Альберту отписать, узнать, не оформил ли он кузине патент по-родственному… Впрочем, если и оформил, найду как обойти.

— Дамские ридикюли? — отец призадумался. — Хм, а так оно и еще лучше пойдет!

— А что-нибудь совсем новенькое, как колючая проволока, есть? — с надеждой спросил дядя.

Я вздохнул, взял лист бумаги, карандаш и начал прямо на глазах отца и дяди рисовать схему унитарного патрона с латунной гильзой, по ходу дела давая пояснения.

— Хорошая вещь, — дядя покачал головой, — дорогая только. Генералы не возьмут.

— Генералам рано или поздно придется признать, что скорострельность этих денег стоит, — убежденно заявил я. — А потому привилегию застолбить надо, да производство продумать. Лучше еще и ружье под такой патрон изобрести да и на него привилегию оформить.

— А что, — отец, похоже, проникся, — Алексей прав. А пока генералы соображать будут, мы эти ружья охотникам предложим. Уж они-то быстро оценят. Так что, как генералы додумаются, у нас уже все будет, покупайте, не жалко.

Тут я испросил еще один перерыв и вернулся с револьвером и револьверным карабином, подаренными мне Альбертом. Объяснив их устройство и показав, как менять барабаны, я добавил:

— На пистолете револьверном барабан сделать несъемным, менять только патроны. Его генералы, может, и купят, офицеров да кавалеристов вооружать. А карабин такой если только охотникам предлагать, никак не генералам. У конников по два револьвера будет, офицерам стрелять не так часто приходится, а барабан в карабине по одному патрону пополнять, да еще в бою и на скаку — дело бестолковое. С ружьем и карабином что-то другое придумывать придется.

Отец с дядей на этот раз задумались надолго. Я терпеливо ждал, когда они додумаются до правильного решения, и наконец дождался.

— Умен ты, Алексей, — вздохнул дядя. — И рад бы к словам твоим придраться, да не вижу, к чему. Ты, Филипп, давай начинай этим заниматься. Деньги будут нужны, обращайся, я из родовых запасов тебе выдам. Только чтобы все тайно было, нам до поры до времени огласка в таком деле ни к чему. Ты, Алексей, тоже никому и ничего. Ну да сам понимаешь.

Я всем своим видом показал понимание и послушание.

— Ну что, Филипп, давай по чарочке, — подвел дядя итог. — Уж больно большое дело начинаем, надо за такое выпить, Господи, помилуй нас, грешных…

…Вызов к царю последовал сразу после Светлой Седмицы. Явившись в Малый Кремлевский дворец, именуемый также Васильевским, я был предупрежден, что царь уделит мне пятнадцать минут своего времени, а затем препровожден в приемную залу.

Его царское величество Феодор Васильевич, царь и великий государь всея Великия, Малыя и Белыя Руси, и прочая, и прочая, и прочая оказался среднего роста и плотного сложения мужчиной помоложе моего отца, русоволосым и сероглазым, носившим усы и коротко постриженную бороду, одетым в темно-зеленый с алой отделкой и золотым шитьем мундир Стремянного Гренадерского полка. Если виденный мной раньше король баварский мало чем напоминал наиболее распространенный фенотип своих подданных, то русский царь выглядел вполне по-русски, ничем не от множества типичных русских не отличаясь.

— Что же это ты, Левской? Братьям моим королям Фердинанду Баварскому да Генриху Прусскому послужил, а своему царю нет?! — царский голос звучал грозно, но серые глаза Федора Третьего весело искрились, выдавая его хорошее настроение. Впрочем, как ответить на царскую шутку, я не знал, а потому продолжал стоять смирно и поедать глазами начальство, в данном случае самое-самое высшее.

— Ну, хорош! Хорош! Такого молодца прямо хоть в караул в Тронную палату ставь! — царь довольно усмехнулся, но тут же изобразил задумчивость. Именно изобразил — глаза царя продолжали смеяться. — Только вот незадача, есть уже у меня один Левской, чтоб в караулах стоять, куда ж мне еще и второго-то приспособить?