Виктор Крыс - Механикус практикус [СИ]

− А мы не из клана? — сонливо вдруг спросила Тера, когда уже засыпала.

− Не знаю, я не помню — как обычно ответил я, так как знал о мире даже меньше чем трехлетняя девочка, что назвала меня братом и которую я лишь час назад впервые начал называть сестренкой.

− Ты остановился, продолжай читать, − насупилась малышка в своей кроватки в отдельной комнатке, где и я спал в уголке.

Стул подо мной скрипнул и я, перевернув страницу, продолжил читать записи, написанные то ли коком, то ли ученым, на пусть и толстой, но все же тетради. Она была сшита из десятков разных страниц, что явно побывали в огне, и только часть листов смогли спасти и объединить в одну толстую тетрадь.

− И когда грозный враг быстрее стрелы встанет на вашем пути, значит это что пришла пора вспомнить о мире мертвых, — начал я читать довольно страшную историю для маленькой девочки, но та лишь замерла, слушая статью "о клановом люде и их видах".

Одни были быстры, словно ветер, и могли обогнать лошадь и пробежать сотни миль в день, в бою они были быстрее обычного человека настолько, что простые воины даже не успевали понять что они умерли когда им перерезали глотку. Есть слухи что есть воины, которые быстрее пули, выпущенной из револьвера.

И нет ничего страшнее чем Скорый с револьверами или иным дальним оружием в руках, ибо он бьет без промаха и очень быстро, и при этом в него невероятно сложно попасть. Были среди клановых и силачи, не быстрые, не умные, но их опасность была в живучести и той силе в руках и ногах, что изумляла во времена мечей и копий. Силачи и сейчас, во время револьвера, непревзойденные воины, но все же они утратили свое звание Богов войны с появлением огнестрельного оружия. Эти два класса не имели каких-то исключительных черт, и клановый мог выглядеть как угодно, так быстрый Скорый мог быть толстяком, а силач оказаться тощим юношей или хрупкой, нежной девушкой. Были и довольно странные записи, которые я не понял, о людях, что могли ходить по воде и по воздуху, люди, чье слово могло заставить целый город подчиниться им. Как говорили записи одного путешественника, это были самые редкие и опасные клановые, которых он повстречал в своих путешествиях. Ведь они мнили себя богами. И их отношение к остальным людям было не лучшим.

К моему несчастью в книжке сохранилось всего лишь пара листов о клановых и понятная информация была только про два класса одаренных богами людей.

Узнал я из этой книги и то, что фамилия это второе имя, дающееся роду или семье за заслуги перед правительством, царем или императором. У миллионов людей их попросту нет, и само наличие фамилии являлось тем, что возвышало человека на голову над теми, кому она не могла быть присвоена.

И вот так, дочитав книгу и увидев как маленькая девочка сопит своим маленьким носиком я поправил одеяльце, и кладя книгу на маленький столик сам лег на свою койку у окна, но ночью я не смыкал глаз. Только не когда в комнате Тера, я боялся за неё даже больше чем за себя.

В отличии от ночи днем жизнь шла спокойным руслом. После первых сновидений я боялся уснуть, нет, я не трус, но теперь мой страх иного порядка. Я слушал истории Кенса о том, что мне даже повезло, что я потерял всего лишь память, а не свой разум. Я не сошел с ума, как нередко случалось с прошедшими через бурю, ведь с таким, особенно с буйными, разговор короткий.

Небольшой толчок со скалы во время отлива и сумасшедший умирал от падения на острые камни не мучаясь. Наверное… А прилив заберет тело и не оставит от сошедшего с ума и следа. К моему счастью Кенс произнося такие страшные слова не смотрел на мое лицо, он был занят моими документы, иначе он мог бы что-то заподозрить. Ведь разговоры о сумасшедших меня пугали, я боялся что всё, что я вижу ночью и после нее это всего лишь первая ступень, ведущая к настоящему безумию. Мои сны после этого стали моей тайной, а о том, что происходило после пробуждения, я старался и сам не думать. И вот уже два месяца как я спал раз в три дня, а мое замученное состояние никого особо не волновало кроме Кенса. Но он так и не увидел как круги под глазами стали для меня обыденностью, ведь после моей второй тройки дней без сна он уехал по делам в другой порт, где была семья одного из погибших моряков. В скором времени как Кенс покинул приют к нам приехали Они.

Карета, запряжённая четырьмя лошадьми, подъехала к приюту практически бесшумно, за каретой на разномастных лошадях следовали четверо стрелков, с плохенькими, местами покрытыми ржавчиной, потертыми, но все же ружьями. Вид всадников не внушал доверия, но и на бандитов они вроде не были похожи.