Артем Матюшенко: Приграничное владение 3

Сколько таких он уже исписал за последние годы? — Много, он даже не считал, но, если учесть, что такой тетради, особенно в последние несколько лет, ему хватало максимум на полгода, выходит, не менее двух десятков. Первую он завел, когда он со своими ребятами решил попробовать себя в ростовщичестве. А потом регулярно стал записывать в свою тетрадь уже и все остальное, превратив ее больше в ежедневник, чем в обычный гроссбух торговца.

Нацепив на нос пенсне в медной оправе, он достал из стола письменный набор, но пока отодвинул его в сторону, взяв в руку свинцовый карандаш. Углубившись в чтение, он стал делать пометки на полях книги и выписки на отдельный лист плотной желтоватой бумаги. За несколько часов напряженной работы он встал из-за стола лишь однажды, чтобы справить малую нужду, воспользовавшись ночной вазой. Ну, в самом деле, не идти же старому человеку в темноте и холоде до выгребной ямы. Хотя, как он слышал, в городе стали оборудовать дома новомодными ватерклозетами, но слишком дорого- трубы-то там все медные и бачок тоже. Дорого, но удобно, не нужно бегать на двор, особенно в ветряные зимние месяцы, когда ночами вода в дождевом бочонке подергивается тонкой корочкой льда. Удобно ведь! Да и медных труб не так уж много, наливная бочка, на которую помпа устанавливается, та обычная- деревянная, а на слив уже трубы из обожженной глины идут.

Вон, говорят, уже целая очередь из горожан, желающих приобщиться к удобствам возникла. Что тогда жалеть эти несколько золотых монет? Тоже ведь с собой на тот свет ничего не унесет. Решено, на днях нужно послать своего человечка цеховикам, да надавить своим авторитетом, пусть подсуетятся и в его доме сделают побыстрее.

Через некоторое время он увидел пробивающийся сквозь ставни свет и услышал, как загремела посудой кухарка. Еще через несколько минут в дверь поскребся Гуго и, осторожно приоткрыв ее, просунул в щель бритую голову и, поприветствовав, спросил:

— Доброго утречка старшой! Рано ты сегодня. Ночью не спалось? Может чего принесть? — Потом вздохнул и продолжил, — Я вот тоже сегодня плохо спал.

— Слышал я, как ты плохо спал, — усмехнулся Ро, — Если Кирста травяной чай заварила, то принеси кружку. И меда добавь, ну знаешь, как я люблю.

Гуго Молчун серьезно кивнул, скрылся за дверью, но через секунду заглянул вновь, — Она оладьи уже начала печь. Захватить для вас тарелочку?

— Давай, — кивнул Ро, — тогда и медок в миску налей, чтоб макнуть, — потом поманил Гуго пальцем и кивнул на окно. — Тогда вначале ставню приоткрой, а то от такого света уже в глазах рябит. И это… горшок вынеси.

Когда Гуго, прихватив его горшок, вышел за дверь, в коридоре послышался шум и множество тяжелых твердых шагов.

— Ну что там еще? — Воскликнул старик, отложив в раздражении карандаш.

Филенчатая дверь распахнулась от мощного пинка и в комнату зашли, позвякивая кольчугами, три дюжих гвардейца, за ними сэр Урбан и темный эльф.

— Старик, с тобой хотят поговорить! — Произнес оскалившийся дроу знакомую фразу. — Встань!

Акула привстал и непроизвольно потрогал почти сошедший синяк под глазом, затем зажмурился, ожидая, когда ему набросят мешок на голову.

— Та-дам! Можешь открыть глаза, Акула, я уже здесь — Услышал он знакомый голос. — Сюрпри-из.

Ро приоткрыл сначала один глаз, затем второй и увидел лэра Климента собственной персоной.

«Опять? — Он тяжело вздохнул. Неужели снова что-то случилось, и на этот раз все? На этот раз точно повесят»

Лихорадочно метались панические мысли в его голове, словно услышав их, владетель махнул рукой:

— Да поживешь еще, старый, не мандражи. Вот честно скажу, — Продолжил лэр, усаживаясь на мягкий диванчик, куда после его кивка присел и сэр Урбан, темный эльф же остался стоять рядом с Ро, а гвардейцы, оглядев комнату, дружно вышли за дверь, — не думал, что с тобой встречусь так скоро, да и не горел особо желанием. Но бывает, что обстоятельства выше нашего хотения. — Развел Климент руками. — Поговорим?

Ро закивал головой и запоздало поприветствовал лэра регента:

— Доброго здоровьица, ваша светлость.

Когтистая рука темного тут же легла ему на плечо, а Климент отмахнулся:

— Сиди уж! — Он несколько секунд задумчиво разглядывал обстановку в комнате старого вора. — А ты хорошо устроился, Ро, со вкусом. Ты стар, Акула, но, я думаю, далеко не дурак, раз дожил до преклонного возраста с твоим-то ремеслом. То, что я сейчас скажу тебе, не для многих ушей, а тем более языков. Понимаешь?