Владимир Корн - Волки с вершин Джамангры

— Не помешаю? — поинтересовался я, усаживаясь на камень рядом с ним.

Далеко не самый умный вопрос в той ситуации, в который оба мы оказались, но ничего другого в голову не пришло. Мой визави коротко взглянул на меня, но промолчал. Продолжая сидеть все так же — обхватив руками ствол ружья, приклад которого был уперт в землю. Вернее, два ствола, поскольку оно было двуствольным. Помимо него у Александра другого оружия не было, и мне стало немного неловко за свой арсенал.

— Что-то случилось?

Произойти могло все что угодно. Вплоть до того, что Александр серьезно болен, и его не вовремя скрутил очередной приступ, уж не знаю, чего именно. Головокружения, боли в сердце, желудке, что-то еще, хотя с виду он производит впечатление абсолютно здорового человека.

— Случилось? — переспросил он. — Нет, как будто бы все нормально.

— Тогда почему же?..

«Почему я застал тебя сидящим здесь? Ведь именно ты послал мне вызов. Глупый, бессмысленный, и совершенно ничем не обоснованный. Который у меня при всем желании не вышло бы проигнорировать — все мы рабы своего положения».

— Просто подумал: зачем все это? Какой в этом смысл?

— В чем именно?

— Ну, убью я вас, или же вы меня, что изменится? Ради чего все произойдет?

— И вы решили покончить с жизнью фактически самоубийством?

— Зная о вас, никогда бы не усомнился, что вы не станете стрелять в спину в моем положении.

Приятно услышать, но только сам я знаю — скольких сил мне потребовалось, чтобы сдержаться.

— Зря вы на это рассчитывали, все-таки на кону был не карточный долг в пригоршню золота. И тогда бы вы причинили вашей матушке горе.

— Она нашла бы себе утешение во внуках, — пожал плечами сар Штроукк. — Их у нее хватает: все три моих старших сестры замужем.

— И все-таки, Александр…

— Знаете, сарр Клименсе, — перебил он, — меня часто мучает вопрос: для какой-то ведь цели все мы рождаемся? Ну не просто же для того чтобы пить, есть, испражняться, заниматься любовью с кем придется. Затем остепениться, найти себе подходящую пару, и оставить после себя потомство. Наверное, есть же и какие-то высшие цели? Ну не может же быть все так просто? Ладно, животные, но мы-то разумны!

— Тот вопрос, на который у меня никак не получается найти для себя ответа. Возможно, он найдется когда-нибудь потом. Но если бы я сейчас выстрелил вам в спину, у вас точно бы не получилось.

— А может, так было бы даже лучше?

Я внимательно на него посмотрел: нет, Александр говорил совершенно искренне.

— Что лучше? Погибнуть в самом начале пути, даже не сделав попытку найти ответы?

— Зато не нужно мучить себя вопросами, — он улыбнулся. И тут же напрягся. — Надеюсь, вы не подумали, что я трус?! Который задумался над последствиями, и зная ваше благородство, обставил все именно таким образом?

— Если вы и трус, то куда в меньшей степени, чем я. Признаюсь, у меня ни за что не хватило бы мужества сделать так, как сделали вы. Кстати, есть у меня к вам несколько вопросов.

— Да сколько угодно, сарр Клименсе!

— Вы давно бывали в Клаундстоне?

— Ни разу не приходилось. Так что, вероятно, ничем помочь не смогу.

— Это с какой стороны посмотреть. Что вы думаете относительно того, чтобы прокатиться туда в моей компании? Уверяю вас, скучать нам вряд ли придется.

Я ожидал любую реакцию, и все-таки не такую. Александр порывисто вскочил на ноги.

— Сарр Клименсе, вы серьезно?!

— Более чем. Ну так что?

— Сочту за честь! Буду очень рад. Весьма признателен. Или что я должен сказать в таком случае?

— Просто согласиться. Или отказаться: выбор за вами.

Назад мы возвращались вместе. Разговаривая о многих вещах. В чем-то соглашаясь друг с другом, в чем-то не совсем, а кое-где придерживаясь противоположных точек зрения. Конечно же, пробелов в образовании молодого сар Штроукка было предостаточно, и все-таки оно внушало уважение. По той простой причине, что знания, которыми он обладал, были получены им самостоятельно. Согласен, его образованием занимались, но они лежали куда в большей области, чем смогли бы ему дать домашние учителя. И еще я думал о том, что как много у нас в Ландаргии людей, подобных Александру. У которых есть все — ум, знания, энергия, но нет возможности их применить. И потому тратят они себя на всяческую ерунду. Затем и вовсе успокаиваются, чтобы стать в своих поместьях мелкими тиранами от безысходности. Смиряясь с тем, что жизнь проходит, или уже прошла, а они так ничего и не успели сделать. Сделать действительно достойного. Такого, за что и в самом деле не жалко положить жизнь.