Павел Корнев: Эпицентр [СИ]

Утро. Встречный ветер. Краешек солнца над горизонтом.

Скорость, рокоток движка, тряска на неровной грунтовке.

Пыль.

Я — в кожаном плаще, танковом шлеме и мотоциклетных очках — с каждой минутой уношусь всё дальше и дальше от комендатуры. Не сбегаю — вовсе нет! — но отбываю к новому месту несения службы. Пояс оттягивает кобура, в держателе закреплён ППС, в люльку сгружены фанерный чемоданчик с личными вещами и мешок с прочими пожитками. Во внутреннем кармане — полный пакет документов. В голове — сумбур.

Паника отступила, но и душевного спокойствия не прибавилось ни на грош.

Я убил человека. Я — убил.

И если морально-этическая сторона вопроса сейчас волновала мало — урод сам напросился! — то от ожидания неминуемых или как минимум возможных юридических последствий натуральным образом крутило потроха.

И это ещё повезло, что к моменту моего отъезда из расположения не только не обнаружили бездыханное тело Казимира, но и вроде бы даже не заметили его отсутствия в медсанчасти. По крайней мере, никаких видимых мер по розыскам ушедшего в самоволку курсанта или его убийц пока что не предпринималось.

За ночь я и глаз не сомкнул — всё ворочался, ворочался и ворочался в ожидании решительного топота, стука распахнувшейся двери, приказа одеваться и шагать на выход. И утром, когда получал у старшины командировочное удостоверение и учётную книжку, собирал вещи, прощался с Василем и Варей, напряжение тоже не отпускало ни на миг. Но тогда это были ещё цветочки — вот пока ехал от автохозяйства до контрольно-пропускного пункта, аж взмок весь; так и казалось, что на КПП развернут и отправят на допрос. Но не развернули и не отправили.

Предъявил документы, вывернул на дорогу и лишь там, такое впечатление, начал дышать полной грудью. Глупость, конечно, полнейшая. И не то глупо, что задержания боялся — реально могли и допросить, и на гауптвахту до завершения расследования законопатить, — глупо было расслабляться, просто за ворота выехав. Как выехал, так и обратно заеду, если подозрения в моей причастности к гибели Казимира возникнут.

И всё же напряжение отпустило сразу, как только шлагбаум за спиной опускаться начал. Умом понимаю, что ничего ещё не кончено, да только нервной системе на все доводы разума плевать с высокой башни.

Вырвался? Вырвался!

Отсюда и подсознательное желание прибавить скорость. Но сдержался, не лихачил и ручку газа до упора не выкручивал. На выезде пришлось остановиться у пропускного пункта, крышу которого венчала солидная мачта антенны. Сонный младший сержант без особого интереса изучил направление, вернул бумаги и пообещал дать знать о моём выдвижении на Кордон.

— Проезжай! — махнул он рукой, зевнул и скрылся в караулке.

Я и поехал и уж больше не сдерживался, прибавил скорость, подставил лицо встречному потоку воздуха, выкинул из головы страхи и опасения.

Всё! Погнали!

Ждали меня километрах в пяти от города. Дорога там поднималась на небольшой пригорок, а только я перевалил через него и покатил вниз, на глаза сразу попался припаркованный у обочины двухдверный автомобиль со сложенной крышей. Не легковой вездеход отдельного научного корпуса и не патрульная полицейская машина, обычный автомобиль без стилизованной схемы атома на дверцах или таблички «Полиция» за лобовым стеклом, но сердце у меня так и забилось.

Рядом с малолитражкой стоял Альберт Павлович.

Институтский консультант требовательно вскинул руку, и я сбросил скорость, прижался к обочине, стянул с головы танковый шлем.

— Ну и что ты творишь, Пётр?

Резкий вопрос заставил растерянно захлопать глазами; мысли в голове так и заметались.

О чём это он? О чём, о чём, о чём?!

Усилием воли я подавил нервную дрожь и взял эмоции в узду.

Это ведь не задержание по подозрению в убийстве! Точно — не задержание! Слишком странное место, да и с чего бы Альберту Павловичу чужую работу выполнять? Едва ли это соответствует его принципам!

Быть может, раздражение вызвала моя командировка? Но это же глупо! Послали — и поехал, а как иначе-то? Какие ещё могут быть варианты?! Или дело в том, что не изыскал возможность заблаговременно уведомить о полученном назначении? Так я и сам не знал! А как узнал — сразу капитану Городцу доложил. Ко мне какие претензии?

Я сглотнул и спросил: