Иван Булавин - Проводник в будущее [СИ]

— Что делать будем?

— Если моё мнение интересно, — сказал «учёный», — то этот человек говорит правду. Не знаю, как такое возможно, но все факты указывают на это.

— А точнее?

— Пожалуйста, — откликнулся тот. — Начнём со странных наростов у него на руках. Это очевидные следы мутаций, я поначалу надеялся, что это какая-то хитрая фальсификация, но нет, кусочек, отпиленный от хитиновой пластины, тоже содержит ДНК и ДНК эта его, Александра Державина. Теперь о двойнике, том самом, что сейчас служит в армии по контракту. Мы провели анализ, так вот их геном почти совпадает. Так бывает у однояйцевых близнецов, но тут, как вы понимаете, случай не тот, разница в возрасте в пятнадцать лет, а если брать возраст биологический, то ещё больше. Наш объект жил отнюдь не в тепличных условиях.

— Вы сказали «почти»? — уточнил человек, проводивший допрос, он уже избавился от халата и маски, а теперь сидел на жёстком стуле и пил из большой кружки давно остывший чай. — То есть, какое-то отличие у них всё же есть?

— Отличие микроскопическое, мы сейчас работаем, но думаю (и вряд ли ошибаюсь), что именно этот участок генома отвечает за хитиновые наросты на его руках.

— Может, клон? — спросил старший, достав из кармана пузырёк. Повозившись с пробкой, он вынул маленькую белую таблетку и положил себе под язык. — Тогда ведь уже были нужные технологии.

— Технологии были, — согласился консультант, — вот только клоном в этом случае будет младший двойник, а старший окажется прототипом, это больше похоже на правду.

— Ну, и? — хором спросили оба.

— Но тут есть другая проблема, опровергающая такую удобную для нас теорию клонирования. Его родители живы, а также имеется медицинская карта, что прослеживает здоровье Александра Державина от самого рождения и до наших дней, а взятый у них анализ говорит, что они действительно его родители, папа и мама, и никак иначе. Понимаете?

Старший покачал головой.

— Допустим, они сначала естественным способом родили его, — терпеливо объяснил учёный, тыкая пальцем в сторону окна. — Потом некие неизвестные нам люди в возрасте примерно пятнадцати лет взяли у него образец ДНК и сделали клона. Клона, кстати, должна была выносить та же мать, иначе это было бы заметно. Но этого не может быть, поскольку тут мы упираемся в возраст.

— А что не так с возрастом? — спросил старший.

— Тогда получается, что прототипа они родили в возрасте девяти и десяти лет соответственно. Такого не бывает. Это именно Державин, он именно прибыл из будущего, и нам попался дорогой подарок, которым следует воспользоваться.

— Кстати, пробили его пистолет, — как бы сам себе сказал человек, проводивший допрос.

— И что? — с интересом поднял голову старший.

— Нашли, на складе в Московской области, понимаете, не такой же, а тот же самый, мы даже микроструктуру металла изучили, все трещины на месте, только его экземпляр старше.

— Хорошо, — резко выдохнул старший, видимо, таблетка подействовала, и ему полегчало, он даже немного улыбнулся и расправил плечи. — Вы, Семён Семёнович, можете быть свободны. Пока. Когда нам снова понадобится помощь по вашей части, мы вас вызовем. А мы с Павлом Алексеевичем ещё потолкуем.

Учёный встал и, откланявшись, покинул комнату. А Павел Алексеевич повернулся к своему коллеге и спросил:

— Товарищ генерал, что делать будем?

— Включи чайник, — ответил генерал глухим голосом.

Когда электрический стеклянный чайник осветился изнутри синим светом, и вода в нём зашумела, они продолжили разговор.

— Всегда хочется переложить ответственность на кого-то… — он неопределённо показал пальцем на потолок. — Пусть они решают, у них голова большая. А я — мелкая сошка, хоть и генерал. Вот только, если всё это правда, то меры принимать нам придётся. Я для своей страны такой судьбы не хочу. И для всего мира тоже.

— А что мы можем? — почти равнодушно спросил Павел Алексеевич.

— Много чего, — генерал откинулся на стуле. — Наверх, само собой, доложим, а заодно вывалим всю информацию, которая у нас есть по вирусным лабораториям «наших западных партнёров», поставим перед фактом, что оно вот так и никак иначе.

— Примут меры? — с сомнением спросил Павел Алексеевич.

— Не факт, совсем не факт, — генерал покачал головой. — Меры тут будут нужны самые радикальные, вроде бомбардировок лабораторий, авиацией, ракетами, ну, или, на худой конец, с помощью диверсантов. Сам понимаешь, чем такие меры чреваты во внешней политике. Очень может быть, что начальству не хватит яиц, а сиюминутные интересы окажутся важнее будущего спасения, и нам прикажут обо всём забыть.