Константин Соловьев - Prudentia [litres]

Гримберту не раз приходилось воевать под началом императорского сенешаля, он знал, что в бою герцог де Гиеннь отличается спокойствием и лаконичностью. Чтобы вывести его из себя, должно было случиться что-то из ряда вон выходящее.

– Гримберт! Прием! Немедленно остановись!

У Гримберта не было времени отвечать. Из объятого пламенем переулка на него высыпалось по меньшей мере два десятка лангобардских пехотинцев. И это были не обычные аркебузиры или солдаты. Судя по коротким кольчугам, надетым вместо кирас, шлемам-цервельерам [58]и коротким кумулятивным кулевринам, которые они легко тащили на руках, это был один из летучих штурмовых отрядов, ловко отсекающих свою неповоротливую добычу в горящем лабиринте улиц. Некоторые тащили в руках бочонки с порохом и кабели прочного стального троса, которым оплетали ноги рыцарям.

Первых трех «Золотой Тур» встретил короткой очередью автоматических пушек, превратив в сложную ало-серую мозаику, прилипшую к закопченной стене. Четвертого раздавил всмятку каскад кирпича после того, как он ловко ударил по колонне, обрушив на мостовую уцелевшую кладку.

– Гримберт! Venite ad sano? Quid ad rem? [59] Опомнись! Что с тобой? ( лат .)

Слова сенешаля доходили до него медленно, словно он использовал не франкский и латынь, а заковыристый диалект сарацин или мавров. С трудом продирались к сознанию, точно пехота сквозь густую шипастую засеку из арматурных крючьев.

– Что такое? – огрызнулся он, заставляя тяжелую голову «Тура» ворочаться в поисках новых целей.

– Мне поступают сообщения. Квады! Ты напал на квадов!

Магнебод вновь пришел к нему на помощь. Несмотря на то что ему приходилось следить за великим множеством целей одновременно, опекая своих рыцарей и раздавая им приказы, одним глазом он, судя по всему, всегда приглядывал за Гримбертом.

Пламя его огнеметов заволокло улицу, сдувая бегущих лангобардов, а когда опало, оказалось, что лангобардов нет, а все, что от них осталось – оплавленные кольчужные звенья на закопченной мостовой и бесформенные, похожие на горелый пластик, остовы костей.

Гримберт с облегчением выдохнул, получив передышку.

– Да, напал! – рявкнул он в эфир. – И, будь уверен, не остановлюсь, пока не перебью их до последнего человека! Осколками их костей я вымощу площадь в Турине!

– Немедленно прекрати эту бойню! – приказал Алафрид. – Ты сошел с ума!

– Квады – предатели!

– Что?

– Они предатели! Переметнулись на сторону лангобардов! Дьявол, переключись на кого-нибудь из баннеретов, они подтвердят!

– Ты погубишь всех нас! – прогремел сенешаль. – Если что-то и может спасти штурм, то это квады. Их техника, их обученная пехота, их штурмовые орудия… Рыцари слишком уязвимы в уличных боях, мы уже потеряли гораздо больше, чем ожидалось!

В нескольких футах от головы «Тура» мягко и беззвучно возникла инверсионная струя от выстрела динамо-реактивной пушки. Мгновенно поймав в фокус ее источник, Гримберт полоснул по нему лучом лайтера, превратив пусковую установку в скупо чадящий костер.

– Остановись! Ради всего святого, остановись, Гримберт!

Проклятый трус!.. Гримберт едва не зарычал от переполнявшей его ярости. Так боится за свою проклятую армию, что готов помиловать предателей, бьющих в спину!

Ну конечно. Он боится докладывать императору, что в созванное им войско затесались предатели, боится ответственности, которая неминуемо обрушится на его сморщенную столетнюю голову.

Грязный лицемер, императорская подстилка… Окажись он тринадцать лет назад под стенами осажденной Женевы, небось, тоже струсил бы, как Лаубер. Отсиделся бы в безопасности, наблюдая за тем, как гибнут один за другим преданные отцовские вассалы…

Ненавижу.

Какой-то квад, вооруженный гизармой, попытался прошмыгнуть мимо «Золотого Тура», не подозревая, до чего быстры рыцарские сервоприводы. Пушки были раскалены от стрельбы до малинового свечения, поэтому Гримберт просто ткнул его стволами, точно копьем, пронзив насквозь и вмяв в стену. Еще один превратился в бесформенный окровавленный ломоть, когда «Тур» опустил на него свою тяжелую стальную лапу.

– Я не терплю предателей, Алафрид! – процедил Гримберт. – Как не терпел их мой отец. Я ведь предупреждал тебя о квадах! Говорил, что им нельзя доверять, но ты…

Гримберт почувствовал, что вновь говорит в пустоту. Быстрый взгляд на визор подтвердил, что связи нет, но теперь виной этому были не помехи и не ионизация воздуха. Первый канал молчал, точно выжженный город, несмотря на то что чуткое ухо «Тура» фиксировало множественные передачи на его частоте.