Александр Шапочкин: Богоборцы 3

Вот ради ответов я бы жизнь ей спас. Да и в целом придётся, ибо ради этого я в такую жопу и забрался. Пусть старый мудак верил в своего менталиста, я точно знал, что никто в моих мозгах не шарился. Я просто решил, что самый умный. Зажрался, зазвездился. Но, с другой стороны, всё же получилось. Я здесь, Паук расчехлился по полной. Осталось лишь сделать последний шаг, и всё. Главное, дождаться сигнала…

Тем временем пацан добежал до хозяина и протянул ему кофр. Гиршман трясущимися руками расстегнул замки, затем приложил палец к небольшому окошку, и только после этого крышка откинулась, и он вынул из чемоданчика кинжал. Небольшой, с локоть общей длины, но с его появлением, казалось, свет потемнел. Будто солнце что-то закрыло. Да и сам нож с виду вызывал дикое отвращение.

Короткое трёхгранное лезвие было усеяно зазубринами, затрудняющими извлечение его из тела, а рукоятью ножа служила фигура демона, судя по виду, индийского. Они любят такие украшения и вычурности. Но самое противное, что он шевелился, разевая пасть, усеянную острыми клыками, и стоило Пауку сжать рукоять, как демон вцепился ему в руку, жадно зачавкав.

— Помнишь его? — Стремительно бледневший Гиршман продемонстрировал кинжал богине. — Это тот самый пхурбу, что создал Нарака, с помощью которого он стал богом.

— Для этого он убил сотни тысяч человек, — вот сейчас Алтын Ай не казалась безмятежной, а наоборот, хмурилась в гневе, — и стал демоном. И ты хочешь пойти по такому пути? Глупец!

— Боги, демоны, — хрипло рассмеялся Паук, — плевать! Зато я буду жить вечно! И править всей Землёй! Эти жалкие людишки склонятся под моей пятой, или я уничтожу всех и каждого!

— Понятно, мания величия. — Я тяжело вздохнул, ибо работать с психами всегда сложно. — Слышь, демон недоделанный. Убери ковырялку, и даю слово, я тебя не убью, даже несмотря на то, что ты угрожал моей семье!

— Они уже мертвы, — отмахнулся от меня Паук. — Я же обещал, что ты с ними встретишься. А сейчас…

— Да как вы меня задрали, — я плюнул, и тут в ухе раздался шёпот, которого я так долго ждал: «Ну наконец-то! Поехали!»

Взмах руки, и Смешер, сорвавшийся с места, врезается сначала в одного урода, держащего меня под контролем, а затем в другого. Третий сам вдруг разваливается на несколько частей, а следом за ним и дерево на краю поляны, попавшее под удар Воздушных лезвий. Скуратов, как всегда, бьёт от души, чтобы наверняка, но в данный момент мне нет дела до его точности. Я срываюсь с места, из положения лёжа, за пару секунд преодолевая расстояние до Паука. И наношу удар.

Едва молот дёрнулся, Куприян почувствовал, что всё пошло не по плану. Но отступать не собирался. Он твёрдо был настроен сегодня стать богом или демоном, плевать кем, главное — избавиться от этой смертной оболочки, а там хоть трава не расти. Выкрутится, не впервой. Кого надо купит, кого запугает, недаром же у него пачка компромата на каждого мало-мальски значимого политика. Главное, сделать дело, и старик с проворством, которого никто не ожидал от человека в его возрасте, кинулся на Золотую бабу, занося ритуальный нож для удара. Демон, которого заключил в него создатель, жаждал крови жертвы, и их желания с Гиршманом полностью совпадали. Но было уже поздно.

Зря Паук надеялся на свои амулеты. Нет, я не спорю, они были высшего класса, думаю, что даже прямое попадание танка ему бы не повредило. Но я же не танк. Я и не думал лупить со всей дури по щиту в надежде пробить, хотя если взять Смешер, то, скорее всего, мне бы это удалось. Всё-таки тёмные альвы плохого оружия не делали. Другой вопрос, как долго бы щит продержался. Секунду — две? Но этому уроду достаточно было мгновенья, чтобы воткнуть в богиню свой мерзкий нож. Так что пришлось импровизировать.

— Ну вот и всё, — Гиршман довольно прохрипел, чувствуя, как в него вливается жизненная сила, передаваемая демоном, но почему-то поток был слишком жидким и быстро иссякал, и в поисках причины Паук покосился на нож… чтобы увидеть, что тот торчит из груди пацана-ментата, которого я использовал как живой щит для богини. — С-серёженька… Как же так… как так…

— А вот так, — я стоял за спиной у старика, сжимая костяной нож, пробивший все щиты Паука и вошедший ему точно в сердце. — Ты думал, моим родным можно угрожать безнаказанно?

— Витюша, — Гиршман попытался дёрнуться, но силы стремительно покидали его, жизни Серёженьки надолго не хватило, чтобы поддержать его собственную. — Витюша, я же хотел, чтобы мы вместе…