Шон Дэнкер - Адмирал. В открытом космосе

– Я часто это слышу.

Андроид врезался в меня, когда я выходил из магазина. Я не обратил на него внимания и пошел дальше. Я не почувствовал укола. Ни щекотки, ни зуда. Ни даже самого прикосновения. Я вообще ничего не ощущал. Хотя нет – я почувствовал себя оскорбленным.

Я был не в главной галерее станции; это был всего лишь длинный коридор с магазинами и лавками, предлагавшими путешественникам минимальные услуги. Ярко светили огни. Внизу на полированном мраморе я видел свое отражение в виде размытой черной фигуры. Но это было не так, просто у меня помутнело в глазах.

Я не заметил укола, но знал, что он был. Чувствовал, как яд разливался по организму. Я слегка ошибся в своих ожиданиях. Активировал голограмму и коснулся экрана, чтобы перейти к списку контактов. Там было лишь одно имя. Я коснулся его, отправляя заготовленное сообщение.

Я старался не торопиться, чтобы не выдать себя, но было сложно перебороть тревогу. Эвагардскому яду не нужно много времени, чтобы убить меня, так что надо спешить.

На стене неподалеку висело расписание вылетов. Мне нужно было успеть на шаттл, но смерть не будет ждать.

Сердце резко сжалось; было трудно проигнорировать это ощущение. В довершение всего на станции играла песня Принца Далтона. Песня настоящего Далтона, а не моя. На самом деле это была одна из последних песен, которую настоящий принц успел написать и исполнить, прежде чем я убил его.

Я споткнулся, но удержался на ногах и дошел до скамейки, на которую и рухнул. Прохожие с любопытством косились на меня. Может, дело было в моем поведении. Может, в костюме. Периодически из туннеля доносился шум.

Я слушал, как Принц Далтон пел о разбитых сердцах.

Второй приступ. Я беззвучно материл свое сердце. Оно никогда не получало того, что хотело раньше, почему сейчас все должно быть по-другому? В самом крайнем случае оно могло принять удар как мужчина и не быть нытиком. В конце концов, разве оно слышало, чтобы я скулил? Нет. Смерть была частью жизни. Куча людей уже умирала, включая меня. Это неизбежно.

Рано или поздно.

Но помирать здесь не годится. Только не на глазах у людей.

Я с трудом встал, покачиваясь. Бо́льшую часть жизни я принимал отличное здоровье как должное. В эту ловушку легко угодить, особенно в эвагардских мирах. Похмелье и яд преподали мне урок: если у тебя нет здоровья, у тебя ничего нет. Голограмма на моем запястье просканировала мой организм и спросила, не хочу ли я вызвать медицинскую помощь. Я проигнорировал ее. Впереди была станция скорой помощи, но я туда не собирался.

Шатаясь, бросился к стене туннеля, нескольким людям пришлось отбежать в сторону. Я был не особо учтив.

Я ударился о стену и прислонился к рекламе программного обеспечения для голограммы, обещавшей упростить повседневную жизнь занятым жителям галактики. Чуть дальше была голограмма, указывавшая на туалет. Не самый идеальный вариант, но там можно скрыться от посторонних глаз. Я кое-как пробрался к нему и вошел внутрь. Облокотившись на умывальник, подумал, взорвется ли мое сердце буквально. Такие вещи звучат ужасно романтично, но на практике выглядят не очень приятно. И подобных вещей в моей жизни было много.

Я хотел бы облить свое разгоряченное лицо холодной водой, но мне не представилось такого шанса.

Я попытался посмотреть на часы. Несмотря на смерть, мне еще нужно было успеть на встречу.

Шаттл слегка покачнулся, и я ухватился за поручень. Пол был синим, сиденья были синими. Даже иллюминаторы были синего цвета. Как будто, если синий не прожжет сетчатку твоего глаза, в следующий раз ты можешь полететь с другой компанией. Особенности галактического брендинга. Этим людям незнакомо такое понятие, как чувство меры. Ужас, правда.

Обслуживающий робот шел по проходу, в руках у него был поднос со стаканами. Я отошел в сторону, чтобы пропустить его, а затем сел рядом с Салмагард.

Она резко посмотрела на меня, и стало ясно, что она была вся на нервах. Она машинально улыбнулась, как миллион раз до этого, абсолютно безжизненной улыбкой.

После того как роботоподобная улыбка сошла с ее лица, она снова уставилась на свои руки, лежавшие на коленях, а следом медленно подняла на меня взгляд во второй раз. Я не настолько изменился. Если она не узнала меня, значит, она была еще сильнее погружена в мысли, чем казалось.

– Это я, – сказал я, собравшись с мыслями. Последний раз, когда я видел Тессу Салмагард, она была мертва и я пытался уложить ее тело в стазис, чтобы вернуть к жизни. Это было почти три недели назад. Часть меня ожидала, что здесь, в цивилизации, она будет другой – и она была. На той планете, где нужно было беспокоиться о таких вещах, как кислород и ксеносы, Салмагард приходилось использовать исключительно военные навыки.