Гай Орловский - Стальные перья

– Когда первый раз летала, по-настоящему, не над островом, а над морем, упала… Я совсем маленькая была, только-только поклялась ветру. Ваши тогда чуть меня не утопили, – после небольшой паузы добавила она.

Бледное лицо Селины омрачилось, словно рябь пошла по воде, а затем тонкие губы раздвинулись в нежной улыбке:

– Но ведь не утопили?

Гарпия нахохлилась еще больше, и нехотя пояснила:

– Другие ваши вмешались.

– Может, они просто играли?

– Хороши игры!

Аэлло подумала и нехотя добавила:

– Хотя, знаешь, те, кто топили, какие-то маленькие были.

Тонкие брови Селины поползли вверх, рот приоткрылся.

– Маленькие? – переспросила она, хлопая мокрыми ресницами. На всякий случай показала руками: – Вот такие?

– Не-а… Такие.

– Кракен раздери! – воскликнула ихтионка, закусывая губу. Заметив, что Аэлло смотрит на нее, склонив голову набок, пояснила: – Детей на поверхность не пускают, этого просто не может быть!

Гарпия нахмурилась.

– Я вру, по-твоему?

– Да погоди ты! Опиши их, кто на тебя напал, и кто спас?

Аэлло потупилась.

– Не самые приятные воспоминания, если честно… Я же совсем ребенком была. Это сейчас я понимаю, что те, черноволосые, кто напал, мне теперешней едва ли по пояс. А тогда они огромными показались. Поэтому, когда тех увидела, ну, других, больше на тебя похожих, с трезубцами… Просто окостенела от страха, прям не пошевелиться. С гарпиями так бывает, нам лучше от воды подальше держаться, опасно. Крылья судорогой сведет, перья намокнут, потяжелеют, а маховые – они вообще стальные, такие тяжелые, ты не представляешь!

Аэлло говорила сбивчиво, жестикулируя, щелкая пальцами, над кончиками посверкивали небольшие искорки, хмурилась, пока не заметила, что чем дальше она говорит, тем больше бледнеет ихтионка. Вертикальные зрачки Селины сузились, нежная кожа покрылась чешуйками, под тонкой губой заострились клыки. Вид тот еще – краше на скале раскладывают.

– Эй! – позвала Аэлло Селину, и та часто заморгала, точно очнулась.

Слабым голосом ихтионка проговорила:

– Да, подростки совсем… Им лет по восемьдесят-девяносто, откуда там уму взяться…

– Сколько? – обомлела гарпия. – А тебе-то самой?

И тут же, не дожидаясь, пока Селина ответит, выпалила:

– Да что с тобой, Селина?! На тебе лица нет!

– Двести, – снисходительно ответила Селина и заправила высохшую прядь за ухо. На всякий случай повернулась в профиль, чтобы Аэлло сполна убедилась в ее взрослости. Тут же нахмурилась и сказала: – Да нет, нет. Все в порядке. Просто… Просто ты говоришь об отступниках… А я… У нас с ними… Натянутые отношения.

– Разве среди ихтионов не все равны?

Селина улыбнулась одними губами, взгляд красных глаз затуманился, точно ихтионка вспомнила что-то, непонятно, приятное, или нет. Пожалуй, все же неприятное, потому что в следующую секунду ее тонкие губы сжались в линию, а почти невидимые брови встретились у переносицы.

– Конечно, нет! Те, что тебя топили – отступники, причем подростки, так, наверно, из хулиганства. Да, – задумчиво протянула она, – матерые, все же утопили бы. А те, кто спасли – наши, атланты. Ну, с трезубцами которые.

– Вихрь знает что! Двести! – невпопад ответила Аэлло, думая, что Селина, похоже, не такая надменная, как ей казалось раньше.

Селина снова снисходительно улыбнулась. Зрачки ее успели немного расшириться, занимая привычное положение в рубиновой радужке, клыки вновь стали просто чуть острыми зубками. С нежной, почти прозрачной кожи исчезли чешуйки.

Наблюдая это, Аэлло тоже улыбнулась.

– А ведь мы похожи, – сказала она. – Ты тоже покрываешься чешуей в боевой форме, и, кажется, высокородна…

– Ерунда, – сказала Селина, улыбаясь. – Я всего лишь дочь генерала. Но я рада, что теперь ты не выглядишь, как покусанная стаей кракенов.

– А вот о тебе такого не скажешь, – начиная привыкать к манере Селины изъясняться, сказала Аэлло. – Ты снова как будто об этих ваших отступниках услышала!

И вправду – зрачки у ихтионки снова сузились, черты заострились, и без того бледная кожа приобрела голубоватый оттенок.

Тонкая кисть ихтионки легла на вытянутый кристалл на груди, выражение лица стало беспомощным, и каким-то детским. Селина захлопала белыми ресницами, нижняя губа оттопырилась, а светлые брови встали домиком.

– Опять, – прошептала она и покачнулась.

Не давая ихтионке упасть, Аэлло подхватила ту под локоть, обняла за талию, и, выведя из воды, усадила на мелкий белый песок.