Сергей Лукьяненко - Очаг [litres]

Попетляв по переулкам, человек в черной шляпе свернул на широкий бульвар и нырнул в приветливо распахнутые двери придорожной таверны. Внутри горел свет, но посетителей в этот неурочный час здесь еще не было. Он пересек пустой зал с выставленными прямо на столы вверх тормашками табуретами, хлопнул по плечу возившего по полу грязной тряпкой сонного мальчишку и произнес:

– А принеси-ка мне две пинты светлого эля, Джонни.

– Сию минуту, сэр, – охотно откликнулся парень, бросая свое безрадостное занятие: этот странный джентльмен, говоривший с едва заметным европейским акцентом, всегда оставлял щедрые чаевые.

Между тем ранний посетитель откинул занавеску, отделявшую от посторонних глаз укромную нишу в глубине зала, и упал на подушки мягкого, набитого соломой дивана. Стянул перчатки, снял шляпу и бросил ее на стол прямо перед собой. Сидевшая напротив стройная женщина в длинном платье неодобрительно взглянула на него из-под модной сетчатой вуали.

– Ну, как все прошло? – с тревогой в голосе поинтересовалась она.

– Отлично. Надеюсь, меня никто не срисовал, я неплохо запутал след. Не зря же я почти неделю ошивался вокруг этого чертова дома, изучая все тупики и переулки.

Качнулась занавеска, и возле столика неслышно возник Джонни, поставил перед посетителем две пузатые кружки с пенящимся янтарным напитком и, благодарно приняв свой квотер, исчез.

– Будешь? – подвинул одну из кружек поближе к своей собеседнице мужчина.

– Пиво в шесть утра? Похоже, вы начинаете приобретать дурные привычки, мистер.

– Ой, только не начинай, пожалуйста! Сегодня можно.

С этими словами он запрокинул голову и отхлебнул из посудины сразу несколько щедрых глотков, вытер тыльной стороной ладони губы и поставил кружку обратно.

– Никак не могу привыкнуть к этим твоим дурацким усам, Ударник, – фыркнула девушка и, откинув вуаль, чуть отпила из своей кружки. – Фу, горькое!

– Нефильтрованное. Это тебе не промышленное пойло из дешевых московских забегаловок, тут все натуральное, Лора.

– А еще от тебя бензином воняет.

– Ну, так я же теперь террорист-поджигатель! Завтра во всех газетах на первой полосе про это напечатают. Как-никак, событие недели. Знали бы они…

– И хорошо, что не узнают.

Лора отпила еще глоток и задумчиво уставилась на сидящего напротив мужчину, теребя тонкими пальцами стеклянную ручку кружки.

– А знаешь, Иван… Давно хотела тебе сказать, да раньше все как-то не представлялся случай…

– Не надо, – прервал ее Ударник.

– Почему?

– Раньше было некогда, а теперь у нас с тобой впереди уйма времени.

– А я все-таки закончу… да что это за чертовщина?

За дверями трактира прогрохотали колеса пожарной телеги, сопровождаемые медным трезвоном тревожного колокола, призывавшего прохожих и зевак поскорее убираться с дороги. Перекрывая этот невообразимый шум, издалека послышались пронзительные крики мальчишки-газетчика:

– Свежие новости! Утренние газеты! Всего несколько пенни!

Ударник расслабленно улыбнулся. За дверями трактира начинался новый день.

Первый день новой эпохи в истории его родного мира.

Газета «Нью-Йорк таймс», 13 марта 1895 года

ТЕСЛА ПОТЕРЯЛ ЛАБОРАТОРИЮ В ОГНЕ

Утром 13 марта возник сильный пожар в шестиэтажном доме 33–35, расположенном в южной части 5-й авеню, Нью-Йорк. Пламя быстро распространилось по зданию, полностью уничтожив занимавшую весь четвертый этаж лабораторию известного исследователя и ученого Николы Теслы. В огне погибли все его документы, чертежи, фотографии, инструменты, книги, сотни моделей, заметок и отчетов о лабораторных исследованиях. Нанесенный пожаром ущерб предварительно оценивается в 50 000 долларов. Сам Тесла прокомментировал эти события корреспонденту «Нью-Йорк таймс» следующими словами: «Я слишком расстроен для разговора. Что я могу сказать?» Также в огне безвозвратно утеряны последние достижения молодого изобретателя: механический осциллятор, стенд для испытаний новых ламп электрического освещения и самое ценное открытие – единственный в мире макет устройства для беспроводной передачи энергии на далекие расстояния.