Александр Золотько - Орден Хранителей. Инквизитор

«Номад» плавно двинулся с места.

— Я двину через центр, — пояснил Круль. — Могу сделать крюк, чтобы ты осмотрел достопримечательности. «Три поросенка» осмотреть не хочешь?

— А бар работает? — удивился Иван.

«Умиротворитель» он сунул в кобуру, а удостоверение, покрутив в руке, спрятал в нагрудный карман. Свой настоящий документ спрятал в карман брюк. Не хватало еще спутать при проверке.

— Бар работает. Процветает, можно сказать. У Хаммера, оказывается, был наследник, где-то в Аризоне. Приехал, вступил во владение, взялся как следует…

Круль замолчал как-то многозначительно, настолько многозначительно, что Иван не сдержался и спросил:

— Завербовали?

— Кто? Мы?

— Не вы, конечно, Конюшня или галаты…

— Или и те и другие, — в тон Ивану подхватил Круль. — А я откуда могу это знать? Но да — галаты стейк-бар не трогают.

Значит, завербовали, подумал Иван. Или просто подставили кого-то своего. Покойный Хаммер никогда никаких родственников не упоминал. И фотографий у него не было, и писем вроде бы не отправлял…

Да какая, собственно, сейчас разница?

Иван покидает Иерусалим и, похоже, больше сюда не вернется.

Первый пост они прошли без проблем. Патрульный глянул на удостоверение, на лице у него проступило удивление, но относилось оно не к тому, что Иван назвался чужим именем, а к тому, что в одной машине оказались представители двух если не враждующих, то противостоящих служб: Службы Спасения и Объединенной Инквизиции.

— Да… — пробормотал Круль, когда им разрешили ехать. — Культурологический шок мы бедняге обеспечили. Столько разговоров о непримиримой борьбе, о тайных аутодафе, а тут — пожалте, сидят рядом, непринужденно общаются… А тут еще Игла покосилась…

— Где? — Иван повернулся, глядя в окно на серебристую линию Иглы. — Ничего не покосилась…

— Нет, ну я просто балдею с этих парней, — довольно засмеялся Круль. — Ладно я, я могу позволять себе даже богохульство. Усомниться в чем-нибудь эдаком… Но вы… Как Игла может покоситься или согнуться? Дурак, что ли? Она же нерукотворная! Она же до самой тверди! По ней же ангелы туда-сюда снуют по своим ангельским делам! Я же чушь сказал, на самой грани, между прочим. Еще немного — и это уже было бы сомнение в Господнем всемогуществе… Нельзя быть таким доверчивым, Ваня! Ты же меня не первый день знаешь, нежно любишь, но все равно раз за разом… Ты вообще очень доверчивый человек. Для своей новой должности — абсолютно, можно даже сказать преступно, доверчивый.

Иван на провокацию решил не поддаваться. Пусть врет. Ехать до Хайфы при самом медленном раскладе часа три. Пусть удвоили посты на трассе — еще час. Что он, не вытерпит несчастные четыре часа? Вытерпит. И не такое терпел.

— Вот ты не подумал, отчего это тебе мобильник не выдали? — поинтересовался Круль. — Пушку дали, шмотки дали, а телефон — нет. Не подумал? Есть варианты?

Спокойно, приказал себе Иван. Пусть болтает. У него работа такая — болтать. А у тебя, Ваня, отныне судьба — терпеть. Сколько их, добрых и ласковых, будут доставать тебя случайно, по долгу службы или по зову сердца!

Нужно терпеть.

И Иван терпел. За все время, пока они ехали до выезда из Святого города, Иван молчал с самым невозмутимым видом. Даже Круль быстро оценил его настроение и перестал цепляться, сосредоточившись на управлении машиной. Собственно, движения на улицах особого не было, но почти на каждом углу торчали угрюмые парни с автоматами, вытирали со лбов пот и зло смотрели на приближающийся автомобиль. Проезжая мимо одного из патрулей, Иван присмотрелся и чуть не присвистнул от удивления — оружие у парней было снято с предохранителей и поставлено на автоматический огонь. И это среди бела дня в населенном районе.

Не дай бог, начнется пальба, пешеходам достанется куда больше, чем террористам. Совсем все невесело.

За то время, пока Иван прохлаждался в изоляторе, ситуация в Святом городе явно напряглась и вибрировала.

«Номад» трижды останавливали, документы проверяли тщательно и внимательно сличали фотографию с оригиналом. Каждый раз, доставая из нагрудного кармана рубахи удостоверение с чужой фамилией, Иван мысленно напоминал себе, что зовут его Петром. Петром. И молился, чтобы среди напряженных солдат не оказалось кого-то знавшего Ивана в лицо.

Ведь сгоряча могли и стрельнуть. В такой ситуации возможно всякое.

— Да ты расслабься, — вальяжно откинулся на спинку кресла Круль, когда они, наконец, проехали блокпост на выезде. — Тебе не этих нужно бояться, не служивых. А, например, галат.