Олег Дивов - Русский фронтир [антология]

– Рад был помочь. Я вот еще что подумал, а может, это было самоубийство? – Начальник вновь тряс руку Раджива и не отпускал ее. – Ну, устал человек от жизни. Не получалось у него ничего. Некоторые в ванну теплую залезают и вены себе режут. Поэты там непризнанные и прочие. А он наоборот. На холод отправился, снотворного выпил и обогрев одежды отключил?

– Снотворное? А откуда вы о нем знаете? – насторожился Раджив.

– Да не знаю я о нем. Просто в голову пришло. А что, оно было? – Следователь не отвечал и внимательно смотрел на Викентия Петровича. – Не знал я о нем, – повторил начальник и вновь затряс руку Раджива, явно чего-то испугавшись. – Вам, конечно, виднее, – продолжил он, изобразив на лице теперь уже немного вымученную улыбку. – Рад, в общем, был помочь. Обращайтесь в любое время.

Раджив привык общаться лично, в Индии это много значило, но он решил, что если будет кататься из одного места, где ему надо получить информацию и кого-то опросить, к другому, то напрасно потеряет много времени, поэтому отправился домой, благо технологии позволяли вести расследование, никуда не выбираясь из своей квартиры. Положим, она была совсем не его. Жилье ему выделили из фонда полицейского управления. По меркам Бомбея эти двадцать пять квадратных метров с двумя окнами, выходившими на уютный дворик с десятком деревьев, считались царственными хоромами. Сразу по приезде он распаковал сумки, разложил содержимое по шкафам, повесил на дверь колокольчик, чтобы отгонять злых духов, а на стол поставил деревянную статуэтку Ганеша. Этим все и ограничилось, потому что Раджив постоянно пропадал на работе.

Начальство пока не противилось дальнейшим изысканиям. Раджив вообще пока мог не отчитываться. Ситуация терпела.

– Копай, копай, – сказали ему.

Раджив хотел найти ответы на несколько вопросов. Для себя. Например, отчего Алексей оказался в Доме приюта? Дубликатов выдающихся людей пристраивали в самые хорошие семьи, занимающие положение в обществе не ниже положения семьи образца для копирования. Делалось это для того, чтобы дети не испытывали никаких трудностей, получали хорошее образование, а впоследствии служили на благо Империи. Это был ее золотой фонд. Им просто так не разбрасывались.

Перво-наперво Раджив отправил запрос в Центр дублирования, чтобы ему прислали биографию Долгопольцева, снабдив свое послание припиской о срочности этого дела. Вообще-то информация была закрытой и проходила под грифом «секретно», но полицейскому управлению дозволялось получать куда как более конфиденциальные сведения из государственных источников. Раджив надеялся, что ему ответят в ближайший час, а пока он решил немного восполнить пробелы в своем образовании. Заварив себе чашку кофе, который тоже оказался отвратительным на вкус, он начал изучение с открытых источников, вбив в поисковик фамилию штабс-капитана Неверовского.

На экране появилась статья из энциклопедии, в которой сообщалось, что Неверовский стал знаменит после того, как на своем истребителе уничтожил крупный отряд террористов, переправлявшихся через Пяндж, чем обеспечил успешное развитие Туркестанской кампании. Он стал ее героем. Его принимали в Кремле, где и вручили Звезду Героя.

Перед Неверовским открывалась звездная карьера, но он так и не стал генералом, погибнув при крушении экспериментального многоразового корабля, возвращавшегося с земной орбиты. Памятник, установленный в Снежинске, изображал его как раз во времена Туркестанской кампании, потому что в памяти потомков он должен остаться совсем молодым, статным и красивым, с добродушной улыбкой, будто никогда не мог постареть. Весь мир еще лежал перед ним. Именно таких людей молодежь, стремящаяся покорять небеса, превращает в своих кумиров.

Раджив даже покраснел от того, что не знал этого прежде. Вот как бы он выглядел, узнай кто, что он понятия не имеет, кто такой штабс-капитан Неверовский? Впрочем, кто из жителей Снежинска, не задумываясь, назовет индийцев, отправившихся на лунную базу Империи или в марсианскую колонию? Никто не назовет. А в Бомбее или Калькутте эти имена у всех на устах.

У Неверовского было пять детей. Власти всячески поощряли многодетные семьи, выплачивая пособия на каждого ребенка. Именно за счет такой политики и удалось довести население Империи почти до четырехсот миллионов. Это за вычетом Царства Индийского, на которое вот уже семь лет, прошедших после добровольного вхождения в состав Российской империи, распространялась ее юрисдикция, однако эмиграция из него поощрялась лишь в дальневосточные, сибирские, и туркестанские губернии, но никак не в европейские, где уже ощущался некий переизбыток населения.