Андрей Петракеев - Без компромиссов

Он бы так и сидел, если бы в зал не вошел один из тех агентов, что привел его сюда. Он в удивлении замер на секунду, потом посмотрел на бойца-охранника, а тот лишь пожал плечами.

– Мистер Коулл, вам следует переодеться, за вами уже едут, – обратился к Нику вошедший.

Ник посмотрел на него, повернув голову, и вдруг спросил:

– А куда мне идти?

– На свободу, мистер Коулл, – развел руками агент и улыбнулся. – Вы оправданы и теперь свободны. На выходе получите документы об освобождении и заявку на компенсацию за проведенное здесь время, за ошибки следствия и прочие неудобства.

– Здесь это где? – Ник смотрел на агента не отрываясь, и улыбка с лица того медленно сползла.

– Мистер Коулл, вы пять лет просидели в тюрьме. Вы это осознаете?

Ник смотрел не моргая, а потом отвел взгляд и покосился на одежду, покивал.

– Да, да… Тюрьма. Теперь понятно, почему тут везде решетки и люди с дубинками. Спасибо. – Ник вновь посмотрел на агента. – Но куда мне идти?

– За вами едет один человек, Джим Грановский. Он вам все объяснит.

– Я понял. А кто он?

– Он друг вашего дяди, – агент вздохнул, он уже начал терять терпение. – Вы переодевайтесь, мистер Коулл, а у меня еще дела.

Ник покивал и взял в руки аккуратно сложенную тканевую куртку, расправил ее, поднял на вытянутых руках. Агент удалился, оставив его, а охранник стал чаще поглядывать на Ника, наблюдая, как тот перекладывает вещи, рассматривает их, будто видит впервые в жизни.

Так продолжалось до тех пор, пока в зал не вошел двухметровый Джим Грановский в сопровождении агента.

Верзила прошел к Коуллу, обнял его, встряхнул.

– Ты как, Ник?

– Ты кто? – спросил Ник.

– Я Бэнкс, помнишь? Я телохранитель твоего дяди Андреса.

– Дядя Андрес? – Ник посмотрел в глаза Бэнкса, потом перевел взгляд на агента. – А где он?

– Давай-ка, парень, я помогу тебе переодеться, и поедем домой, я все тебе расскажу. – Бэнкс взял из вороха вещей брюки. – Давай, скидывай с себя эту робу, Ники.

Бэнкс помог переодеться Нику, и они, получив на выходе документы об освобождении, покинули здание тюрьмы-клиники, а еще через десять минут, усевшись в спортивный мобиль, выехали прочь.

«Брадоул» Бэнкса, выбравшись с прилегающей дороги, быстро набрал разрешенные двести миль в час, заняв крайний левый ряд двадцатирядного шоссе.

– Тот человек сказал, что за мной приедет Джим Грановский. Кто это? – спросил Ник, неотрывно глядя в боковое стекло.

– Я и есть Джим Грановский, Ник. Это мое имя. А Бэнкс – это просто кличка, но я к ней привык как к родному имени. Да и большинство людей знает меня как Бэнкса.

– А где дядя Андрес?

– Приедем домой, я все расскажу.

– Почему я был в тюрьме, Бэнкс?

– Ты ничего не помнишь? – Бэнкс повернулся к Нику.

– Я помню, как старик мне сказал, что мне нужно уходить. И ему тоже нужно уходить. А потом он вскрыл себе горло.

– Какой старик, Ник?

– Старик, ниппонец. Он со мной все время разговаривал, рассказывал про мир, который нас окружает. Про людей рассказывал. Он рассказывал, что никто и никогда не может нас убить до конца, закрыть в клетке. Мы все свободны и при желании можем идти туда, куда нам хочется. Только не сказал, куда идти.

– А-а, этот… – Бэнкс покивал, он был в курсе, с кем сидел в одной камере Ник и что произошло. – Ну, ты не расстраивайся, придешь в себя, поймешь, куда нужно идти. То, что ты говоришь, уже многое значит.

– Да, старик меня научил говорить, – Ник продолжал смотреть в окно на проносящиеся пейзажи.

Ник стоял посреди большой гостиной и рассматривал обстановку. Ему казалось, что он впервые видит подобное, зал ожидания освобождения не в счет, общий зал в тюрьме не в счет. Там все было по-другому. А Бэнкс стоял в проеме арки, за которой находилась кухня, и наблюдал за Ником. Это длилось, наверное, минут двадцать, Коулл медленно поворачивался, рассматривая все, потом подошел к одной из стен и стал рассматривать голографии, на которых Бэнкс был много моложе, в боксерских трусах, с голым торсом, в руках чемпионские пояса, или моменты боя.

– Что это? – спросил Ник, указывая на одну из голографий.

– Бой за звание чемпиона материка, – Бэнкс подошел ближе. – Мы тогда месились десять раундов с переменным успехом. Противником был Чака, на тот момент действующий чемпион. Но в одиннадцатом раунде, на третьей минуте я его свалил прямым в голову. С тех пор Чака больше в боях не участвовал. Жаль, хороший был боец.

– Он умер? – спросил Ник и посмотрел на Бэнкса.