Алессандро Барикко - Избранные произведения в одном томе

Вицвондк провел в тюрьме несколько лет. Когда стало ясно, что он безобиден, ему позволили играть на гитаре. Он исполнял веселые пьески каждый вечер. Заключенные в других камерах внимательно слушали.

Край футбольного поля, за правыми воротами. Они стоят неподвижно и смотрят. Профессор Тальтомар мнет губами погасшую сигарету. Гульд в вязаной шапочке держит руки в карманах.

Минуты за минутами.

Затем Гульд, не прерывая наблюдения за игрой, сказал:

— На поле сумасшедшая разборка. Двадцатая минута второго тайма.

Резаный пас слева, нападающий команды гостей, очевидно, вне игры, перехватывает мяч грудью, арбитр свистит, но свисток полон воды и не действует, центральный нападающий вывихивает ногу, арбитр снова свистит, но свисток опять дает осечку, мяч влетает в верхний угол ворот, арбитр пытается свистнуть, сунув пальцы в рот, но только обслюнявливает руку, центральный нападающий бросается как одержимый к сигнальному флажку углового удара, снимает майку, опирается на сигнальный флажок, делает несколько па какого-то дурацкого бразильского танца, а затем обращается в прах от вспышки молнии, ударившей прямо в вышеупомянутый сигнальный флажок.

Профессор Тальтомар неспешно вынул изо рта сигарету и стряхнул воображаемый пепел.

Случай, объективно говоря, тяжелый.

Наконец он сплюнул табачные крошки и тихо пробормотал:

— Гол не засчитывается из-за положения вне игры. Центральному нападающему — предупреждение за снятую майку. Вынос праха за пределы поля, на скамье запасных осуществляется замена. Также замена судейского свистка и установка нового сигнального флажка, игра начинается с пенальти точно в том месте, где зафиксировано положение вне игры. Никаких санкций против команды хозяев. Необходимо только найти виновного в том, что центральному нападающему противников не везет.

Молчание.

Затем Гульд сказал:

— Спасибо, профессор, -

и ушел.

— Будь здоров, сынок, — пробормотал профессор Тальтомар, не оборачиваясь.

Матч закончился всухую.

Арбитр не слишком старался, но знал свое дело.

Был собачий холод.

Детям нужна уверенность.

— Позови к телефону Шатци.

— Хорошо.

Гульд передал трубку Шатци. На другом конце провода был его отец.

— Слушаю.

— Шатци Шелл?

— Да, это я.

— Из семьи Шелл, у которой бензоколонки?

— Нет.

— Жаль.

— Да, мне тоже.

— На вопрос номер тридцать один вы ответили, что сочиняете вестерн.

— Точно.

— Что создать вестерн — мечта всей вашей жизни.

— Именно так.

— Вам это кажется хорошим ответом?

— Но у меня нет другого.

— …

— …

— А что это? Фильм?

— Что-что?

— Этот вестерн… что это: фильм, книга, комикс, что это такое?

— В каком смысле?

— Вы меня слышите?

— Да.

— Это что, фильм?

— Что именно э т о?

— ВЕСТЕРН, это что?

— Это вестерн.

— …

— …

— Вестерн?

— Вестерн.

— …

— …

— Шатци?

— Да-да.

— У вас там все в порядке?

— В полном.

— Гульд необычный ребенок, понимаете?

— Кажется, понимаю.

— Я не хочу, чтобы у него были бы какие-нибудь сложности, я понятно выражаюсь?

— Вроде того.

— Он должен думать об учебе, а дальше видно будет.

— Да, генерал.

— Он сильный мальчик, он многого добьется.

— Скорей всего.

— Знаете историю о руке Хоакина Мурьеты?

— Что-что?

— Хоакин Мурьета. Бандит.

— Потрясающе.

— Он терроризировал весь Техас, много лет наводил ужас по всему Техасу, жестокий бандит, он был очень силен, насколько это известно, он уложил одиннадцать шерифов за три года, за его голову назначили целую коллекцию нулей.

— Серьезно?

— В конце концов, чтобы схватить его, они вынуждены были пустить в ход войсковые части. Потратили некоторое время, но схватили его. И знаете, что они сделали?

— Нет.

— Ему отрезали руку, левую руку, ту, которой он стрелял. Положили ее в мешок и отправили по окрестностям Техаса. Сделали круг по всем городам. Шериф получал посылку, выставлял руку в салуне, потом опять упаковывал в мешок и пересылал в ближайший город. Это служило предостережением, понимаете?

— Да.

— Чтобы люди знали, кто сильнее всех.

— Ясно.

— Вот, а знаете, что самое любопытное в этом деле?

— Нет.

— Говорят, что по окрестностям Техаса путешествовало четыре руки Хоакина Мурьеты, чтобы ускорить дело, правда-правда, а остальные три отрезали у каких-то проклятых мексикашек, но однажды они ошиблись в расчетах, и в город под названием Мартинтаун одновременно прибыли две руки Хоакина Мурьеты, и обе левые.