Алессандро Барикко - Избранные произведения в одном томе

— Однажды вы увидите сами.

— Я хочу узнать сейчас.

— Вам это не принесет пользы.

— Вы опять все о том же?

— О чем?

— О том, что все бесполезно.

— Я такого не говорил.

— Вы сказали, что бесполезно, когда сны сбываются.

— Это да.

— Почему?

— Для меня это было бесполезно.

— Расскажите.

— Нет.

— Давайте.

— Синьорина, я вынужден в самом деле просить вас…

Тут он закрыл глаза и откинул голову назад, на спинку кресла. Казалось, его притягивала некая невидимая сила.

— Ну нет, — проговорила я.

Поставила бокал, поднялась с пола и села к нему на колени, раскинув ноги. Сразу уперлась в его член, чего вовсе не хотела. Но стала раскачиваться. Выгнула спину и медленно раскачивалась, оседлав его, положив руки ему на плечи, пристально на него глядя.

Он открыл глаза.

— Прошу вас, — взмолился.

— Вы мне кое-что должны, я приму в счет долга вашу историю, — сказала я.

— Не думаю, чтобы я был вам что-то должен.

— Нет, должны.

— В самом деле?

— Вернуться должны были не вы, а Сын.

— Сожалею.

— Не думайте, что так легко отделаетесь.

— Да?

— Вы мне все испортили, и теперь я хочу взамен вашу подлинную историю.

Он воззрился как раз на то место, где я раскачивалась.

— История как история, таких много, — заметил он.

— Не важно, я хочу услышать ее.

— Даже не знаю, с чего начать.

— Начните с конца. С момента, когда вы начали спать и прекратили жить.

— Я сидел за столиком в кафе.

— С вами был кто-нибудь?

— Больше не было.

— Вы сидели один.

— Да. Я задремал, даже не склонив головы. Во сне прикончил анисовку, это случилось в первый раз. Когда проснулся и увидел пустой бокал, понял, что теперь так будет всегда.

— Может быть, окружающие.

— В смысле?

— Ну, официанты, разве они не разбудили вас?

— Кафе было немного старомодное, с престарелыми официантами. В пожилом возрасте многое понимаешь.

— Они вам позволили спать.

— Да.

— Который был час?

— Не знаю, где-то днем.

— Как вы вообще очутились в том кафе?

— Я уже сказал, это длинная история, не уверен, что хочу рассказывать ее вам, а кроме того, вы раскачиваетесь на мне, не понимаю зачем.

— Чтобы не дать вам вернуться обратно в ваш мир.

— А-а.

— Историю.

— Если я вам ее расскажу, вы сядете обратно на пол?

— Даже не подумаю, мне так нравится. А вам нет?

— Простите?

— Я спросила, нравится ли вам.

— Что именно?

— Вот это: когда я раздвигаю ноги и трусь о ваш член.

Он закрыл глаза, голова чуть отклонилась назад, я впилась пальцами в его плечи, он снова открыл глаза, поглядел на меня.

— Была одна женщина, я так любил ее, — начал.

Была одна женщина, я так любил ее. Все, что она ни делала, получалось прекрасно. В мире больше нет таких, как она.

Однажды она пришла с маленькой потрепанной книжкой в голубой обложке, очень изящной. Прекрасно то, что она ехала через весь город, чтобы мне ее привезти, я эту книжку увидел в старой книжной лавке и забыл обо всем на свете, только чтобы немедленно ею завладеть, такой она показалась мне неотразимой и ценной. У книжицы был великолепный заголовок: Как покидать корабль . То было маленькое пособие. Буквы на обложке чистые, совершенные. Иллюстрации внутри сверстаны с бесконечным тщанием. Вы способны понять, что такая книга стоит больше, чем вся литература?

— Возможно.

— Не находите ли вы, по крайней мере, что перед таким заглавием невозможно устоять?

— Возможно.

— Не важно. Важно то, что она пришла с этой книжицей. Я долго носил ее с собой, настолько любил. Она была маленькая, помещалась в кармане. Когда я преподавал, клал ее на кафедру, потом снова засовывал в карман. Прочел выборочно пару страниц, материя довольно скучная, но ведь не в этом дело. Прекрасно было держать ее в руках, листать. Прекрасно было думать: пусть в жизни случаются пакости, эта книжица лежит у меня в кармане, а рядом со мной — женщина, которая мне ее подарила. Вы способны это понять?

— Конечно, я ведь не дура.

— О, самое прекрасное позабыл. На первой странице, чистой, была дарственная надпись, довольно трогательная. Книга была подержанная, как я говорил, и на первой странице — дарственная надпись: Терри после первого месяца пребывания в Больнице Святого Фомы. Папа и мама. Целыми днями можно фантазировать по поводу такой дарственной надписи. Вот какого рода красоту я находил сокрушительной. И женщина, которую я так любил, умела это понимать. Зачем я вам обо всем этом рассказываю? Ах да: кафе. Вы уверены, что хотите узнать, что было дальше?